Марина Леонидовна Ясинская - Профессиональный патриот

вообще сюда пришёл.

Вера заметила резкую перемену в его настроении, мгновенно отбросила все свои ужимки и уже совершенно серьёзно сказала:

— Поскольку ваш случай совершенно уникальный, вот так, с ходу, я вам ничего предложить не могу. Но, может быть, если вы мне объясните чуть поподробнее…

Иван несколько мгновений с сомнением смотрел на неё. Потом пожал плечами — раз уж выжил в давке на входе и отстоял такую очередь, отчего же хотя бы не попытаться?

И он попытался. Вышло сумбурно и сбивчиво. Про патриотический факультет. Про Пашку. Про то, что дед, хоть и был патриотом-самоучкой, вершил настоящие дела. А ему, патриоту профессиональному, подготовленному, просто некого на своём примере учить любить страну, потому что куда ни глянь — вокруг одни патриоты. Только все они, кричащие о любви к родине, так и не переходят от слов к делу, не пытаются изменить что-то к лучшему. А он очень хотел бы. Как раз потому, что по-настоящему её любит. Но на нынешней работе он этого сделать не может, а куда податься — не знает…

— Иван, наверняка, вы догадываетесь, куда вам с такими целями надо, — внимательно выслушав его, подвела итог Вера. — В политики. Думаю, ваш патриотический диплом вам зачтут, так что учиться придётся всего пару лет.

— Нет, — резко перебил её Иван. — Это не вариант.

— Не хотите переучиваться?

— Не хочу в политики.

— Почему?

Почему? Да потому что это именно для них все предыдущие годы он был бесполезным украшением, этакой фальшивой печатью качества "отвечает интересам народа", которую они ставили с его помощью на каждом своём решении.

— Нет, — снова твёрдо повторил Иван вместо ответа.

Вера долго молчала.

— Есть у меня один вариант, — вздохнула она наконец. Несколько мгновений колебалась, с сомнением разглядывая необычного посетителя. Но потом всё же поднялась и прошла к стоявшему в углу сейфу. Вынула оттуда какой-то чемоданчик, набрала комбинацию на электронном замке, извлекал тонкую папку, раскрыла и протянула Ивану лист бумаги. — Сейчас такой профессии больше нет. Но раньше эта деятельность существовала — "Оппозиция", — прочитал Иван вслух и нахмурился. Слово вызывало какие-то смутные ассоциации…

— Она начала отмирать в самом начале двадцать первого века, — пояснила Вера. — А в двадцатые годы была окончательно упразднена за ненадобностью.

Иван сосредоточился, пытаясь вспомнить, что учил когда-то на курсе истории. Оппозиционеры появились в конце двадцатого века и выступали против правительственного курса. Но уже в первое десятилетие двадцать первого оппозиция превратилась в системную, сотрудничала с правительством на его условиях и превратилась в чистую формальность. А затем и вовсе исчезла. Но если вернуться к истокам, к тому, какой она должна была быть на самом деле — оспаривать решения правительства, предлагать реформы, которые пойдут стране во благо… Если не позволить ей снова превратиться в формальность, как превратилась в формальность его профессия…

— Если вы не хотите переучиваться, то, честно говоря, мне вам и предложить больше нечего, кроме вот этого, — доносился до Ивана откуда-то словно издалека голос Веры.

— Спасибо, — задумчиво поблагодарил он.

— Да не за что меня благодарить, — покачала головой Вера. — Это ведь как бы и не совсем настоящая работа. Специалистов для неё нигде не готовят, придётся вам самому до всего доходить. Должностей с офисами нет. Нормированного рабочего дня нет. И зарплаты — тоже…

Иван улыбнулся, словно вспомнив о чём-то приятном, и сказал:

— Что, и зарплаты нет? Тогда это именно то, что надо.

--">