Марина Леонидовна Ясинская - Carte blanche

человеком сломленным и сломанным: нестриженые волосы, давно небритая щетина, не фокусирующийся на собеседнике взгляд, реплики в сторону, порой — невпопад, нескоординированные движения…

— Сдавали, сдавали… Ты где-то здесь живёшь?

— Я? Я вообще не здесь, — рассеянно отозвался Димка, отирая рукавом куртки погнутую, выпачканную раму велосипеда.

— В другом районе?

— Район?.. Нет, нет… Разве что следующая жизнь…

— Квартира твоя где? — Артём не сдавался, надеялся, что всё-таки получит вменяемый ответ.

— Да там, — неопределенно махнул рукой Димка, а потом вдруг совершенно осмысленно выдал: — Сразу за Памятью, три пятнадцать.

"Не близко", — прикинул про себя Артём расстояние до площади Памяти. Глянул на что-то тихо бормочущего под нос Димку. Одного оставить, сам дойдет?.. Нет, как-то неправильно…

С другой стороны, пока Артём туда, пока обратно, дома будет часов в восемь, не раньше, пропустит… А что он пропустит?

— Пошли, — Артём решительно перекинул сумку наискось, через грудь, на манер почтальонов, взялся за руль велосипеда и пресёк вялую попытку давнего приятеля вмешаться: — Транспорт твой я докачу, а ты, главное, сам дойди, с такой ногой.

…Димкино жильё Артёма удивило. Он ожидал увидеть темную, заброшенную конуру, в которой будут соседствовать пыль и беспорядок, а оказался в небольшой двухкомнатной квартире, казавшейся куда более просторной, чем на самом деле, из-за высоких потолков, огромных окон и почти полного отсутствия мебели.

"Интересные обои", — отметил Артём про себя, переводя взгляд на стены.

Некоторое время смотрел на абстрактные золотисто-кофейные узоры, а потом вдруг замер, не в силах оторваться.

Стены вовсе не были оклеены обоями. Это была карта. Одна огромная карта.

Артём сделал шаг к стене, чтобы лучше рассмотреть надписи. Знакомые названия материков, на которых он успел побывать за три совершённых им вояжа — Выпуск из школы, Семья, Работа по профессии, Дети, — соседствовали с очертаниями неизвестных островов, до которых он так и не добрался. Да что там не добрался — никогда даже и не видел.

— Как? — тихо спросил Артём, не поворачиваясь к Димке, — он не мог отвести взгляд от карты на стене. — Ведь картографы… Ведь тем, кто… Ведь тебе же не полагалась новая карта.

— Это не картографы, — голос Димки прозвучал предельно серьёзно и вменяемо — ни следа рассеянности, ни намека на душевное расстройство. — Это я. Я рисовал карту.

— Себе? — обернулся Артём. Он был настолько ошарашен ответом, что даже не подумал о крамольности заявления приятеля — создание карт было исключительной прерогативой картографов.

— Мы сдавали с тобой вторую карту! — вдруг, просияв, закивал головой Димка. — Ты — Артём, да?

— Артём, Артём, — отмахнулся он и вернулся к волнующему его вопросу: — Так ты кому карту рисовал? Себе?

— Себе, — хмыкнул Димка. — Зачем мне карта? Она у меня была.

— Как это? Ведь ты же её… Я же видел, как ты её…

— Нет, — замотал косматой головой Димка, — Она всегда была со мной…

— Карта?

— Даша.

Артём вздрогнул и на миг прикрыл глаза.

Даша. Яркая, как солнечный зайчик, ясная, как погожий летний день.

Очень хотелось спросить, где она и что с ней стало, но Артём промолчал. Он был совсем не уверен, что хочет услышать ответ.

***

Актовый зал городского комитета картографии уже не давил своей торжественностью так, как в первый раз.

Да и выпускников сейчас было меньше. Кто-то задержался в пути — слишком много времени провел на каком-то острове или выбрал долгий маршрут; кто-то и вовсе не смог добраться до порта назначения. Последним приходилось хуже всего. В то время, как все остальные получали новые карты, недоплывшие должны были смириться с тем, что в их жизни больше не будет вояжей. Не сделавшие всех обозначенных на карте открытий в срок не имели права получать следующую. Картографы снимали ответственность за маршрут их жизни и оставляли дрейфовать в одиночестве — без целей и без ориентиров.

На первом выпускном Артём был слишком занят рассматриванием новой карты, чтобы обращать внимание на тех, чьи вояжи закончены. В этот раз вышло по-другому.

Получив из рук председателя городского комитета картографии плотный конверт, Артём нетерпеливо его разорвал. Третья карта, новенькая, глянцевая, как и предыдущие две, вкусно пахла типографией.

Артём жадно разглядывал незнакомые --">