Шимун Врочек , Владислав Валерьевич Выставной , Виктор Павлович Точинов , Захар Петров , Дмитрий Юрьевич Манасыпов , Ринат Таштабанов , Игорь Владимирович Вардунас , Ольга Швецова , Ирина Владимировна Баранова , Константин Иорданович Бенев , Виктор Робертович Лебедев , Юрий Владимирович Харитонов , Юрий Мори , Сергей Иванович Недоруб - Межавторский цикл "Метро 2035". Компиляция. Книги 1-25

Гриф.

– Тогда пошли. Быстро, быстро, быстро!

Диггеры боевым порядком, по трое, прикрывая друг друга, спустились из развалин дома в ущелье, в которое превратилась одна из улиц Петербурга. Сначала они издали слышали звуки боя, взрывы, выстрелы, яростные крики умирающих мутантов и человеческие голоса. Теперь пришли увидеть последствия.

– Вартуман, на шухере, – приказал Грек. – Остальным – как обычно. Работаем.

Он замер, увидев, во что превратился человек. Окровавленная масса. Один из диггеров, Поэт, среднего роста крепыш, прозванный так за склонность к сочинению виршей и отмазок, наклонился. Выпрямился, протянул руку.

– Командир, смотри.

– Что это? А!

Раньше это было противотанковой гранатой РГК-3. Цилиндрический корпус смят многочисленными ударами, рукоятка согнута под углом…

Грек покачал головой.

– Чего он не кинул ее? Захреначил бы, рванет, танк помять можно…

– А вот почему.

Диггер перевернул гранату. Внутри тонкого стального цилиндра, где должен был находиться пусковой механизм и запал, было что-то серое, с тусклым блеском. Командир выпрямился. Однако.

– Свинец?

– Ага, – диггер хмыкнул в маску. – Учебная. Крутой перец.

Теперь этот «крутой перец» мертв. Ну, и чего стоит его крутость?

Грек помолчал.

– Разберитесь здесь, – сказал он Грифу. – Я буду наверху.

Вернувшись на площадку четвертого, верхнего этажа, командир диггеров достал бинокль. Надо осмотреть окрестности.

Интересно, почему одни здания в городе – как новенькие, а другие – словно после артиллерийского обстрела? Грек покачал головой. Приставил бинокль к глазам, навел резкость. Волна тварей продолжала кого-то преследовать. Бегунцы прорезали, как большие корабли, стаю мелких собак Павлова, за ними шестововали худые скелеты Голодных Солдат… Истинное столпотворение.

На мгновение Феофанову даже показалось, что он видит высокую серую фигуру среди этой толпы. Рука дернулась. Неужели знаменитый Блокадник? Грек чертыхнулся, подкрутил резкость. Нет, серой фигуры больше не видно.

Крр. Бух, бух. Шш-х.

Феофанов резко повернулся. Что еще? Шаги. Шорох бетонной крошки. Кто-то поднимался по лестнице, причем не особо таясь. Через несколько мгновений в проеме лестничной клетки показалась голова Поэта. Увидев наведенный на него «калаш», диггер безмятежно помахал рукой. Все-таки он безбашенный, решил Феофанов. Небось, еще и улыбается там, под противогазом. Ох, уж этот Поэт. Командир опустил автомат, чуть не сплюнул в маску, но в последний момент удержался.

– Чего надо? – спросил грубо.

– Командир… там это… того…

– Короче!

– Дышит.

– Кто дышит?

Сталкер пожал плечами.

– Ну, этот… Крутой перец. Прикинь. И у него… гм… – Поэт вдруг потерялся в словах. – В общем, он, кажется, наш.

Несколько мгновений Феофанов не мог сообразить, что это означает.

– Наш?!

…Стен здесь практически не было, от всей лестничной клетки более-менее уцелела только лестница, но даже в ней зияли дыры. Сырой питерский ветер врывался в пробоины, толкал командира в плечо. Феофанов сбежал вниз, автоматически перешагивая через провалившиеся ступени. Неловко оступаясь, на пятках спустился по склону из битых кирпичей и мусора.

– Показывайте.

Самохвал, медик отряда, посторонился. Перчатки его химзы были заляпаны красным.

«Крутой перец» лежал на земле, заваленной обломками кирпичей. Кровь была повсюду, словно ее разбрызгивали под давлением. Рядом с «перцем» на корточках сидел Рыжий, следопыт группы. Заметив взгляд командира, диггер молча оттянул рукав изодранной защитной куртки – так, что в прореху стала видна татуировка.

Ё, моё! Феофанов сглотнул.

Действительно. Похоже, рейд накрылся. И волей-неволей превратился в спасательную операцию…

На поверхности, как и в океане – людей не бросают. Морской закон.

Особенно своих.

В прорехе химзы виднелась татуировка: серп и молот в окружении лаврового венка. «Коммунист? Здесь?! Что за черт…»

Раненый внезапно дернулся, судорожно втянул радиоактивный воздух сквозь пересохшие, растрескавшиеся губы. Но в сознание так и не пришел. Высокий, широкоплечий, жилистый. Голова бритая, в шрамах. Кровищи-то, подумал Грек. Интересно, в этом теле хоть пара костей уцелела?

Феофанов кивнул. Возможно, сейчас мы просто теряем время… Повернулся к медику:

– Вколи ему чего-нибудь… сам знаешь. Перевязку --">