Майский День - Конфидент

и Кира коснулась пальцами щеки, проверяя на месте ли её юная свежая плоть, или отвалилась кусками, обнажая фрагменты черепа.

— Поругалась, — ответила она, инстинктивно стремясь свести ситуацию к бытовой.

— С кем?

Глядя на широко распахнутые глаза подруги, Кира привычно содрогнулась где-то внутри, представив в действии все эти кисточки щипчики и помазки, болтавшиеся недавно в такой опасной близости от бесценных органов зрения. Нанесение макияжа представлялось ей отважным, хотя и совершенно бессмысленным предприятием.

— С Жеранским.

Жёстко хлопнули накрашенные ресницы.

— Ой! По учёбе или он всё-таки начал делать авансы? Только не впаривай мне, что так удивлена, так удивлена! Ты прекрасно знала, что он положил на тебя глаз.

— А я на него — член, — ответила Кира.

За стойкой едва слышно хрюкнула Виринея, которая делала вид, что ничего не слышит и не слушает, а согнанный со стула томный юноша стрельнул на подруг взглядом. Он никуда не ушёл, подпирал прилавок плечом, изредка прикладываясь к своему коктейлю. Прилежно употреблял его через трубочку, словно впервые зашёл в бар, а раньше знал, как люди выпивают, только по картинкам в интернете. Возможно, так оно и было в действительности.

В зале потихоньку гомонили, постукивала посуда, иногда шелестели шаги, плыли знакомые запахи — шла привычная жизнь. Кира лишь теперь впустила ей в потрясённый разум, создала для разговора подходящий фон.

— Ну иногда мне кажется, что он у тебя есть, Денёва, — проворчала Матильда, щедро прикладываясь к стакану. — Чем тебе не угодил этот мужик: красив, богат, при должности и не без способностей. Хмырь, конечно, так все они хмыри.

На этот раз хрюкнул томный юноша, а Виринея вздохнула и задумчиво обслужила клиента, который подгрёб за спиртным от столика. Кира подождала, пока мужчина вернётся к своей компании. Прочие свидетели непростой беседы почему-то её не беспокоили.

— С лапами полез, — сообщила Кира подруге. — Хотя его не просили, более того — ясно сказали «нет!»

— Ну мудак, — переквалифицировала Матильда первоначальный диагноз. — Все они мудаки. Не терпится. Можно же убежать в смущении, а потом тихо решить, до каких пределов и слоёв обороны эти липкие ручонки допускать.

Кира вспомнила наглые, мерзкие прикосновения и содрогнулась. Не помог чай. Впрочем, он уже остыл.

— Я дала ему по роже.

— Э-э-э… Ну… Некоторым нравится.

Юноша наблюдал с интересом. Соломинка позволяла ему пить коктейль неопределённо долгое время.

— Этому как-то не зашло. Оборзел, проще говоря.

Рассказывать не особенно хотелось. Внутри стыл туманный холод. Вроде бы шла по улицам, не цепляла его, не тащила за собой — сам привязался. Как насморк. Кис в душе, морозил пальцы.

Жеранский повёл себя так, что настигшая тогда Киру оторопь не отпускала до сих пор. Словно прекрасный бутон развернулся и вместо душистых лепестков явил миру вонючую гниль. Нет, в драку профессор более не лез. Не иначе сообразил, что эта девушка, почти равная ему ростом и разворотом плеч, вполне способна дать настоящий отпор, а не ограничиться кокетливым женским копыханием. Испугался, что не быстро бледнеющий след оплеухи украсит его физиономию, а полновесный бланш, редеющий долго и постепенно. Жеранский не пустил в ход кулаки, он ограничился словами.

— Мерзкая шлюха, цену себе набиваешь? Вас таких дюжина в десятке и каждая охотно раздвинет ноги, и ты тоже ляжешь под меня, только теперь уже придётся просить!

— Что? — искренне не поняла Кира.

Профессора трясло от злости. Он явно пытался вещать с холодным презрением, но недостаточно хорошо владел собой. Бледный рот кривился, роняя слова, кончик носа заострился как у мертвеца, из-под кокетливой моложавости проступали прожитые годы. Он выглядел сейчас старым, дряблым и даже неопрятным, хотя всё так же пованивал духами и хрустел тканью дорогого костюма. Кира невольно перевела взгляд, высматривая бледную деву, что любит стоять за плечом смертного, терпеливо дожидаясь своего часа. Жеранский угадал её невольную мысль, поскольку сам же и обучал адептов отыскивать в окружающей реальности отблески неизбежной судьбы, рассвирепел ещё больше.

— На коленях будешь умолять, чтобы я тебе вставил! Думаешь, всё вот так обойдётся? Нет, милая! Защита на носу и где ты окажешься со своими амбициями, если не ублажишь меня так, как я захочу? Думай, девочка, думай. Скажи ещё спасибо, что я --">