Александр Сальников - Почини мою куклу, старик

задумчивость и улыбнулась Илье, — меня Татьяной звать.

Татьяне явно не хватало общения. Пока Илья хлебал обжигающий куриный бульон, она успела рассказать всю свою биографию. Что живет она в этом поселке давно. Что муж ее месяцами валит деревья на просеке. А она все по хозяйству больше. Вот только Степка, племяш, — одна отрада и есть. Сирота он. Уже год как, а до того в городе жил, за станцией. А переправу закрыли, так что машину с хлебом раньше чем через неделю и не жди. Куда там лекарства какие, все из тайги.

— Повезло тебе, Илюша, — говорила она, глядя, как тот допивает третью порцию, — не поморозился почти. Сам-то кто будешь? — спросила Татьяна, но, видя, что сомлевший больной едва ворочает языком, сжалилась. — Ну, спи, спи. Наговоримся еще.

* * *

Наверное, в роду у Татьяны были колдуньи. Ее отвары и притирания сотворили чудо — на пятый день Илья встал на ноги. Женщина и правда много времени проводила со скотиной, а потому оставляла Степку с Ильей. За дни вынужденного безделья они сдружились. Мальчик исправно навещал «дядь Илью», носил еду в постель, помогал, как мог. Илья же платил ему историями, выдуманными и реальными, мастерил из бумаги кораблики. С игрушками в поселке было явно не ахти — мальчик постоянно таскал с собой Лялю.

Из-за нее они и повздорили.

— Слушай, Степка, — спросил как-то Илья, пытаясь сквозь помехи уследить за ходом футбольного матча. — А чего ты все с этой куклой возишься? Давай, я тебе пистолет смастерю, что ли? Ты ведь уже взрослый парень, а парни не играют в куклы.

— А я не играю, — тон мальчика заставил Илью оторваться от стремительной атаки «Зенита». — Мы дружим.

— В смысле? — не понял Илья.

— Мы с ней разговариваем. Она купаться любит, про море мне все время рассказывает, а я ей про поезда. Я про поезда все знаю. Мой отец обходчиком был. А вот моря я не видел, — вздохнул Илья. — Мама все обещала, да так и не успела меня свозить.

— Хорош заливать-то! Выдумываешь все, — Илья взлохматил Степкину вихрастую голову, и, встретив не по-детски суровый взгляд, понял, что ляпнул лишку. — Она ж игрушечная, Степ! Она говорить не умеет.

— Умеет! Она у меня в голове говорит! И голосок у нее тоненький-тоненький! — возмутился Степка. Илья тактично промолчал. Слова Татьяны о здоровье мальца приобрели новый смысл. — Не веришь, да? Ну и не надо, — нахмурился мальчик и соскочил с дивана. Прежде чем выйти из комнаты, он добавил: — Между прочим, это она сказала, почему Дик лает.

* * *

На следующий день Степка утонул.

Все утро он донимал тетку, просил отпустить покататься на санках. От былого мороза не осталось и следа — погода наладилась. Пушистыми хлопьями повалил снег.

Илья, пытаясь загладить вину, поддержал парня, обещал присмотреть. Татьяна не устояла и разрешила.

Крутой спуск к реке отлично заменял горку. Степка катался и визжал от радости. Старательно пыхтел, волочил за собой санки, взбираясь на кручу. Его обычно бледное лицо раскраснелось и стало таким же розовым, как у Ляли. Он забыл о размолвке и вовсю балаболил, предлагал прокатиться. Илья смеясь, отказался наотрез. Сослался на возраст, говорил, что санки для троих маловаты…

Лед треснул, и Степка ахнул с головой в студеную воду.

Илья кубарем скатился с обрыва. Кричал на бегу, звал на помощь.

Выныривая, мальчик орал на одной пронзительной ноте. От поселка темными точками заспешили на подмогу. Илья распластался лягухой, подполз к полынье и увидел, как варежку с зажатой в ней куклой стремительно затягивает под лед. Кинулся вслед, окунул руку по плечо, схватил под водой игрушку и натужно рванул.

И вдруг почувствовал, что Степка отпустил куклу.

Вынутая на свет божий мокрая Ляля поджала губы в скорбной улыбке, тихой грустью поминая своего хозяина. Илья обессилено перевалился на спину и понял, что плачет.

* * *

Тело так и не нашли. Ни в тот день, ни на следующий.

Вечером вернулся муж Татьяны, Егор. В доме собралось человек десять. Женщины утешали рыдающую в голос хозяйку, мужики пили молча.

Разошлись к полуночи. Уверенный, что уснуть не удастся, Илья все же пошел к себе. Степкина игрушка ждала его на подоконнике.

— Можно я оставлю это? — внезапно спросил Илья Татьяну, которая в прострации мыла посуду.

— Что? — встрепенулась женщина.

— Оставлю ее себе, — показал Илья куклу.

Татьяна побледнела, --">