Томас Лиготти - Бледный клоун

побыстрее о нем забыть?

Но мистер Визняк не слушал меня. Он пристально смотрел на занавеску, закрывающую проход в заднюю комнату.

— Мне нужно воспользоваться туалетом, — сказал он, не отрывая от нее взгляда.

— Наверное, лучше сделать это у себя, наверху, — сказал я.

— Нет, — сказал он. — Там, в задней комнате. Мне нужно воспользоваться туалетом.

Мистер Визняк поплелся к занавеске, шаркая подошвами старых шлепанцев — словно щетина щетки шелестела по выцветшим половицам. Я окликнул его пару раз, но он и ухом не повел, двигался, словно в трансе. Через несколько мгновений он исчез за занавеской.

Мне подумалось, что мистер Визняк вполне может и не обнаружить в задней комнате ничего необычного, ничего, кроме пузырьков, бутылок и бесчисленных коробок с лекарствами. Возможно, посещение как таковое уже закончилось. Возможно, оно закончилось уже давно, в тот самый момент, как жуткая марионетка удалилась в заднюю комнату. Возможно, мистер Визняк благополучно воспользуется туалетом и вернется оттуда, а затем поднимется к себе, в квартирку на втором этаже. В последние моменты этого конкретного посещения я слишком много размышлял о всякой чепухе, и мог попросту не заметить, как все завершилось.

Но некоторые аспекты произошедшего кардинально отличали этот визит от всех предшествующих. Более того, я начал сомневаться, что бледный клоун явился в гомеопатическую аптеку, чтобы посетить именно меня. По крайней мере, одного меня. Пусть я и прежде в глубине души был уверен, что все встречи с марионеткой являли собой лишь бред, самую квинтэссенцию бреда, как уже упоминалось выше, но все-таки мне казалось, будто они выделяют меня из серой массы человечества, готовят к некой особенной, уникальной судьбе. Однако после того, как мистер Визняк скрылся в задней комнате, я понял, как сильно заблуждался. Кто знает, как много вокруг других людей, уверенных в том, что вся их жизнь состоит только из чепухи, бессмыслицы и нелепейшего бреда — бреда, в котором нет ничего необычного, который не имеет никаких причин или предпосылок, кроме, пожалуй, еще большего бреда, абсолютно неведомого, но от того не менее бредового.

Каждое место, посещенное мной в жизни, оказывалось ареной для бреда о марионетках. Гомеопатическая аптека — не исключение. Я устроился сюда, чтобы стоять за прилавком и ждать посещения, но до этой ночи даже понятия не имел, что мистер Визняк тоже его ждет. Похоже, он знал, что скрывается за занавеской, закрывающей проход в заднюю комнату, и прекрасно отдавал себе отчет в том, что больше ему некуда идти. Только за занавеску. Ведь куда бы он ни направился, любое другое место в итоге окажется лишь очередной сценой для зловещего кукольного представления. Но, похоже, то, что ждало старика в задней комнате, оказалось для него неожиданностью. И это самое странное — то, с каким абсолютным изумлением закричал он, скрывшись за занавеской. Ты, закричал он. Не приближайся ко мне. Это были последние слова, которые мне удалось расслышать, прежде чем голос мистера Визняка стих где-то вдалеке. Будто кто-то утащил его, унес с огромной скоростью на невероятную высоту. Теперь он узнает. Наверху, за тенями, Мистер Визняк узнает, что управляет бледным клоуном.

Когда наконец настало утро, я заглянул за занавеску, но никого там не нашел. Сказал себе, словно пытаясь в чем-то убедить, что не удивлюсь, когда придет моя очередь. Уверен, однажды и мистер Визняк говорил себе то же самое. Чудовищный, непростительный бред.

--">