Maxim Alexandrov - Мир меча, магии и Серёги

верили в богов и ждали что будут наказаны. не ведая что лишь люди не способны на проявление милосердия. Двое, все в слезах, повернулись друг к другу, отвесили пару взаимных увесистых пощёчин, после чего пошли с поникшими головами в сторону их негласного главы, что получил прощение.

*****

Это было стрёмно, не успел я оглядеться, как все уже сидели и словно поклонялись мне, два священника раскидали друг другу пизды и пошли в мою сторону, надеюсь, с добрыми намерениями. Также, все какого-то хера тихо ревели, извергая свои водопады солёной воды на землю матушку…

Может, это была такая традиция? Встречать новых людей со слезами на глазах? Ну а мне чё? я шёл в театральный кружок, был местным талантом в 12 лет! Ща и сам слезу пущу, мне не сложно.

И вот, все они стояли на берегу реки, их плач увлажнял землю, а деревянные пристанища Гильома и, уже трёх незадачливых людей всё разгорались где-то на фоне, так близко и так далеко от всей этой деревенской суеты…

Но как и всё прекрасное, эта сцена, что выгравировалась в душах всех присутствующих, кроме Серёги, окончилась так же неожиданно как и началась. Сергей лишь промолвил.

— А у вас это, дома горят… Потушили бы.

И весь народ ринулся исполнять свой долг, они следовали воле носителя слова божьего, не зная устали, идя тушить пожар, все, кроме священников. Гильом, Матьяс и Родериг, преклонили колено перед Сергеем, что никак не мог отойти от удивления после такой бурной реакции народа, который уже буквально наполовину потушил один из домов.

Вставшие на правое колено священники, словно ведомые господом, промолвили одни и те же слова одновременно.

— Мы к вашим указаниям, глас божий. Сказали они хором, вперив глаза в землю, то ли от стыда то ли от обожания и счастья.

А Сергей, к сожалению для всего мира, начал думать, начал так яростно думать, как никогда в своей жизни… Тот понял, насколько все звёзды над ним прекрасно сошлись лишь через 5 минут раздумываний, когда второй дом уже потушили, а третий, к будущему сожалению Гильома, догорел.

Стоя перед молчаливой толпой, что признала его как нечто большее, чем он и не являлся. Но молчание затягивалось, Сергей не хотел разрушить эту построенную умами людей идиллию из-за чего был вынужден ответить незадачливым священникам, что так и стояли, склонив головы перед ним.

— Ведите. Только и промолвил Сергей, так как на большее был неспособен, он был морально истощён от того что произошло за эти богатейшие в его жизни пол часа, а также от того что впервые за пол года, решил подумать головой.

Но священникам этого было достаточно, трое, под взглядами народа, повели Сергея в сторону церкви, которая выглядела как-то слишком бедно для таковой. А пока они вели его, Сергей в задумчивости осматривал новые таблички, что попали в его взор.

Получен новый титул: Глас божий

— Волею народа, всей их душой, вы были признанны несущим волю господа домена страданий и терпения, я бы сказал что вам повезло, но за выбранного бога, помянем.

Носитель титула получает 2 очка магии, 5 очков выносливости, а также способность даруемую своим богом

Вы получаете способность "Терпение и страдания" — Волею бога и народа верующего, одарены вы способностью отключать ваше чувство боли во время активации способности, также, можете вы регенерировать малые и средние ранения вне битвы, по прошествии часа или после отключения способности вся боль которую вы должны были почувствовать вернётся усиленной втрое, соболезнуем.

Перезарядка способности: неделя.

*****

Пока Сергей находился в раздумчивости, священники дошли до церкви, вошли в неё, прошли к дальней комнате по правую сторону и оставили главного среди них наедине с посланником бога. Они верили, что так будет правильно, а их удел был вернуться в свои дома и переосмыслить свою жизнь.

Комната была незаурядной, у неё было большое мозайчатое окно, через которое проходил свет и на которой был вырезан какой-то Конан варвар с бичом, что безбожно хуячил им радостного Арнольда Шварценнеггера, или, по крайней мере, кого-то крайне похожего на него. В углах комнаты можно было обнаружить кровать, а также маленький ухоженный столик с запылившимся хлыстом и книгой, которая словно выёбывалась на этот самый хлыст своей чистотой.

Видимо, хлыст олицетворял терпилу, что ждёт своего часа. У окна, к слову, стоял добротный такой столик с тремя стульчиками, за которыми --">