Андрей Валерьевич Скоробогатов - Питомство потомца

Марсе и крупных спутниках, получив  возможность осваивать дальний космос. Мой звездолёт "Потомство-13" был  одним из последних, отправленных на покорение далёких систем с Земли.  Все остальные обнаруженные планеты в ближнем радиусе к тому времени были  давно населены новыми венерианцами и марсианами, а люди-земляне решили  после той войны не использовать моих собратьев для освоения космоса.

Таракан бешено задёргал усиками:

– Хочешь сказать, ваш корабль был отправлен, чтобы покорить нашу планету?

– Вынужден признаться, это так, ― опустил голову Фёдор. ― Но никто не  мог предположить, что здесь существует цивилизация, к тому же такая  развитая. Ох, если бы ты знал, чего стоил нам этот полёт…

Космонавт погрузился в воспоминания. Перед глазами замелькали картинки из прошлого, вспомнились старые образы.

…Духота и давка. Запах сотен тысяч потных, спрессованных тел с  грязным, свалявшимся мехом, придавленных друг к другу. Их корабль летит  по просторам Млечного Пути уже двадцать восемь земных лет ― слишком  долгий срок для жизни пассажиров, слишком много, чтобы остановить рост  рождаемости.

Фёдор никогда не видел Земли, как и других планет своей системы. Он был  космонавтом в пятнадцатом или двадцатом поколении ― его родили где-то  там, наверху всей этой толпы, куда вытаскивали беременных самок. Там же,  в верхних отсеках, Фёдору и пятерым сородичам из его помёта вкололи  прививки и "прошили" программу, минимальный запас знаний безликого  земного астронавта. Так он узнал всё о себе и о мире, в котором жили его  далёкие предки.

Будучи от рождения существом робким и несмелым, космонавт выжил лишь  благодаря крепкому здоровью и почтительному отношению к окружающим.  Сородичи-пассажиры, оказывавшиеся рядом с ним в толпе, обычно не обижали  тихого Фёдора и, как это положено, регулярно передавали ему скудный  провиант. Не будь в нём таких качеств, естественный отбор безжалостно  выкинул бы его из замкнутой экосистемы корабля.

Лишь редкие минуты любви к случайной соплеменнице вносили разнообразие в  жизнь робкого Фёдора. Но как мало их было, по сравнению с месяцами  скучного полёта, кажущегося бессмысленным! Опаснее всего для любого  астронавта считалось оказаться придавленным к иллюминатору. В такие  минуты Фёдор оказывался абсолютно беззащитен сзади: непонятно было, кто  там, друг или враг. Ужас читался на его расплющенной пушистой мордочке,  страх перед неизвестностью и бесконечным простором Вселенной охватывал  всё его естество.

В такие мгновения Фёдор ощущал себя всего лишь маленьким ушастым  питомцем, жестоко прижатым безликой толпой сородичей к толстому стеклу.  И, глядя глазами-бусинками в пустоту, он молился тогда, молился Великой  Крольчихе, прося уничтожить этот чёртов корабль со всеми его  пассажирами…

– Хм, а ваша пища очень даже ничего, ― сказал Том, и Фёдор испуганно  вздрогнул ― как-никак, это было напоминанием о родине. ― Ты говоришь,  одному тебе удалось добраться до спасательной капсулы, когда наши  орбитальные станции открыли по звездолёту огонь?

– Да, я выжил один, ― дрогнувшим голосом сказал кролик-астронавт, с  опаской глядя на то, как представитель местной цивилизации бегает по  земной еде.

– По правде сказать, мне и так известно всё, о чём ты мне рассказывал.  Мы способны проникать в разум и считывать воспоминания напрямую.

Космический кролик приуныл.

– Но тогда зачем же ты вёл всю эту беседу?

– Твой рассказ транслируется через мой мозг всем моим сородичам. Это так интересно…

Фёдор опустил уши. Его снова обманули. Инсект впился челюстями в оранжевую мякоть овоща и спросил:

– Мы все не поняли одного. И что же дальше? Что ты будешь делать на нашей планете?

Ушастый землянин поднялся с кочки и, оторвав взгляд от усатого приятеля,  посмотрел на горизонт. На востоке, над серыми прериями появились  пыльные облака. До Фёдора донёсся шум турбинных двигателей ― кто-то  летел над поверхностью этой негостеприимной планеты, летел к последнему  пассажиру 'Потомства-13'.

– По правде сказать, мне всё равно, ― вздохнул Фёдор. ― Лишь об одном прошу ― оставь мою морковку в покое!

Том, к удивлению землянина, послушался. Некоторое время они сидели  молча, задумчиво глядя на приближающийся объект. Самолёт ― или  конвертоплан? ― оказался не таким уж большим. На родной планете Фёдора в  него бы поместилась всего пара человек или десяток остроухих. Фёдор --">