Джеймс Блэйлок - Гомункул

плоти, и мертвенный лунный свет блестел в полумесяцах пустоты меж ребрами. Ручные кандалы приковывали пилота к штурвалу, каковой и сам был надежно привязан к опорной стойке меж двух застекленных иллюминаторов.

Гондола выправилась, и месяц скрылся за коньками крыш. Дирижабль, басовито жужжа, продолжал полет, непреклонно придерживаясь курса на восток Лондона. Для проповедника появление воздушного судна с чудовищным рулевым стало посланным свыше знамением, начертанными на стене загадочными письменами, даже более верной приметой приближения Судного дня, чем приближение какой-то кометы. Дела его незамедлительно пошли на лад, и круглая дюжина новообращенных простаков потеряли свои кровные к тому времени, как солнце удосужилось подняться на востоке.

На рассвете дирижабль был замечен над Биллингсгейтом. Потертая ненастьями гондола скрипела на ветру, словно корпус корабля на неспешной волне, а ее зловещий рулевой, прикованный к деревянной раковине перевернутого «орлиного гнезда», совсем как морской волк, брошенный былыми товарищами на затерянной в море скале, незряче взирал вниз, на телеги рыбаков, на рыночных перекупщиков и на снующие тачки с корзинами, полными моллюсков и угрей.

Беззаботный ветер, кружа, нес запахи свежего улова дальше на восток, вдоль Нижней Темза-стрит, чтобы омыть здание Таможни и лондонский Тауэр душком морских водорослей, соленых брызг и отмелей, сохнущих на отливе. Продавец кальмаров, стащив с себя кепку и щурясь на рассветную зарю, безрадостно покачал головой вслед пролетевшему аэростату, а затем коснулся лба двумя пальцами, словно отдавая салют его странному пилоту, да и вернулся к торговле эластичными обитателями морей, которые скорбно таращились на него из своей корзины. Шли они по три штуки за пенс.

Людям на Петтикоут-лейн было недосуг праздно разглядывать диковинное судно у себя над головами. В ярких лучах солнца, сменивших отраженный свет юной луны, аэростат отчасти утратил загадочный флер и уже не мог сойти за предвестника всеобщей погибели. Нет, они задирали головы, тыча в небо пальцами, но единственным, кто при виде дирижабля пустился ему вослед, был некий служитель науки, облаченный в строгий сюртук из шерстяной ткани в клетку. Этот достойный джентльмен как раз пререкался с продавцом гироскопов и прочих старых диковин, пытаясь выведать у торговца, не известна ли тому судьба выкраденного из лавки древностей близ площади Сэвен-Дайлз хрустального яйца, при особом его положении в лучах солнца якобы служащего окном, сквозь каковое обладающий известной зоркостью наблюдатель получит возможность лицезреть изобилующий бабочками ландшафт на краю марсианского города из розового камня, что поднимается над широкими травяными лужайками и прихотливо изогнутыми безмятежными каналами.

Продавец гироскопов разводил руками — он мало чем мог помочь. Спору нет, ему доводилось слышать о появлении яйца в Вест-Энде, где его будто бы продавали и перепродавали за невероятные суммы. Обладает ли его уважаемый собеседник подобными деньгами? И кстати, опытному ученому так или иначе пригодится вот этот совсем недурственный гироскоп, с чьей помощью удобно демонстрировать и изучать тонкости законов гравитации, стабильности, баланса и вращения.

Но в ответ Лэнгдон Сент-Ив, как именовали служителя науки, только качал головой. Гироскопы ему без надобности, а вот некая сумма, довольно скромная, у него имеется, и он был бы рад расстаться с ее частью в обмен на надежные сведения о яйце.

Впрочем, сопровождаемый криками толпы гул дирижабля отвлек на себя его внимание, и уже спустя мгновение Сент-Ив бежал по Мидлсекс-стрит, подзывая ближайший кэб, а потом, вытянув шею и высунувшись из окна, наблюдал, как воздушное судно медленно, со стрекотом винтов, смещается к востоку. Но стоило аэростату поймать восходящие воздушные потоки и скрыться за белой грядой облаков, затянувших небо над окрестностями Грейвзенда, как ученый потерял его из виду.

I ВЕСТ-ЭНД

Дождливым вечером 4 апреля 1875 года — ровно тридцать четыре столетия со дня, когда пророк Илия, как считается, воспарил к звездам в огненной колеснице, и порядком сверх восьмидесяти лет с той поры, как прозвучало рискованное заявление, будто Джоанна Сауткотт скорее обзавелась водянкой, чем безгрешно зачатым Новым Мессией, — Лэнгдон Сент-Ив стоял на Лестер-сквер и безуспешно пытался раскурить --">