Елена Владимировна Кисель - Серая радуга

свистнул второй раз, отделяя голову от нового тела. Падая, эта голова только успела прошептать: «Смерть… нет», — будто опровергая старый девиз, а потом ирисы Альтау оказались испачканными кровью Сына Дракона. И стали не алыми, но багровыми, почти как он обещал.

Вокруг победителя в этой битве медленно погасал солнечный ореол.

Меч остался в руке, никуда не исчез, ни во что не превратился, но истаял щит, и свет начал приугасать, словно возвращаясь в небеса: оттуда тут же несмело выблеснуло солнышко. Оно как будто интересовалось: можно? Тут все без меня закончили? Увидев, что всё в порядке, солнце распорядилось своим светом по-своему: радуга на небе Целестии ожила и заблестела прежними цветами.

Тихо-тихо Ястанир подошел к Вонде и коснулся груди кладовщика кончиком меча.

— Кончено, — шепнул он, и Кристо показалось, что глаза обманули его в который раз за день: губы мертвеца тронула улыбка, лицо помолодело — и тело истаяло дымкой, радостно рванувшейся в небо, к радуге.

Таков был конец Тамариска, нерадивого слуги, не подавшего хозяину оружие и за это обречённого много веков существовать стариком.

Витязь поднял глаза — и они узнали Экстера. Та же затаенная грусть. Выражение тихого лирика.

Трёхтысячелетняя усталость, которую он больше не считал нужным скрывать.

Барьер рассыпался в пыль от одного касания его меча. Все молчали. Кристо смотрел на тело Холдона и на его страшную голову, которую что-то очень быстро разъедало изнутри. Посох тоже словно втягивался в землю. Второй раз подняться Сыну Дракона и его оружию было не суждено.

— Кто-нибудь пострадал?

Все невольно покосились на Бестию, которая еще совсем недавно, не дыша, следила за боем, а теперь закрыла руками лицо и не желала больше видеть окружающий мир.

— Долгожданная, но неожиданная встреча, — тихо заметила Дара. Вот у нее-то на лице никакого удивления не было, не то что на остальных физиономиях.

— Ты что, зна…

— С арены Макса. Кто еще cмог бы держать барьер под ударами богини…

— Так а контур…

— Никакой контур бы не помог против Лори в гневе. И потом, ведь было же что-то, что отняло у него улыбку.

Она окинула поле Альтау мимолетным взглядом.

Мечтатель бросил попытки докричаться до Бестии, наклонился и мягко отвел ее руки от лица. Фелла молча смотрела на него с непонятным и каким-то совершенно нерадостным выражением. Пожалуй, оно было затравленным.

— Фелла, он не ранил тебя?

Она торопливо дернула головой, попыталась встать, но шатнулась. И когда Мечтатель поднял ее на руки, она не сказала ничего, на секунду вздрогнула, виновато прикусила губу — и тут же отвернула лицо, будто боялась встретиться взглядом с тем, кого она так страстно искала и кому так поклонялась.

Зато Дара протиснулась к Мечтателю и коснулась его локтя, но ни слова не сказала о Холдоне или о Витязе. Она спросила только:

— Макс жив?

— Жив и будет жить, — ответил Витязь печально, но с посветлевшим лицом. — Лори сейчас с ним.

— Он использовал иглеца, — утвердительно заявила артемагиня.

— Да, и это может дать Магистрам причину объявить его вне закона. С другой стороны, он спас Одонар. Неизвестность.

Он осматривался по сторонам так, будто искал, как бы удобнее выйти с поля, но во все стороны от утоптанной проталины разбегались за редким исключением черные ирисы. Бестия никому не хотела помочь: она опустила голову на плечо Ястанира-Экстера и закрыла глаза.

— Неизвестность…

— Какая неизвестность? — проворчал Кристо, помогая Мелите отряхнуть платье. — Куда не повернешься — всё равно ж переть через черные ирисы!

Дара подмигнула ему, что с ней случалось редко.

— А ты понадейся, что там, где мы пройдем, они станут белыми.

Примечания

1

Кулак в зеркале Венеры — традиционный символ феминизма.

(обратно)

2

«Извените, мы сиводня ни роботаим» (англ.)

(обратно)

3

«Black water» — ЧВК, проще говоря — наёмники.

(обратно)
--">