Олег Игоревич Дивов , Шимун Врочек , Виктор Ночкин , Андрей Юрьевич Левицкий , Александр Шакилов , Светлана Александровна Васильева , Вячеслав Шторм , Лев Захарович Жаков , Александр Трубников , Николай Михайлович Романецкий , Андрей Гребенщиков , Сурен Сейранович Цормудян , Анна Калинкина , Виктор Глумов , Игорь Владимирович Вардунас , Иван Владимирович Магазинников , Андрей Русланович Буторин - S.W.A.L.K.E.R. Похитители артефактов (авторская версия)

наконец…

— Натрындец! — не очень литературно передразнил начальник, но больше в ярость не впадал. Посидел несколько минут, повздыхал над думами тяжкими, а поняв, что молчание затягивается, с неимоверной грустью в старческом голосе произнес:

— Экой же ты урод, Лёшкин сын… Себя сгубил по дури, меня подвел, подземелье всё. Ой, урод…

— Дядь Жень, — сталкер сам не понял, отчего в этот момент на языке оказалось детское, хорошо забытое обращение. — Да, заразился на последней мародерке треклятой херней, не повезло, бывает, издержки профессии. Но зачем хоронить раньше времени — протяну я еще пару-тройку лет! Не сразу от туберку…

— Тише ты, — угрожающе цыкнул Василич. — Нет такого слова! Правильно говорить «синдром Тубера», понял? Не надо звучных, пугающих население диагнозов.

— Охренительная политкорректность!!! — нецензурно поразился Лука.

— Поаккуратнее с восклицательными знаками и сомнительной лексикой, — наставительно выдал начальник. — Два бункера по соседству вымерли от того… ну ты понял! С тех трагических пор в нашем царстве — подземном государстве, никакого тубе… Короче, нет его. Есть благородно и не совсем понятно звучащий синдром Тубера, который не вызывает паники, пораженческих настроений и народных выступлений. Я доступно излагаю?

Лука нехотя кивнул.

— Вот и славно. Однако, как инфекцию ни назови, больных — даже синдромом Тубера, — нужно изолировать от здорового и успешного общества. Во избежание, как говорится. В целях профилактики и полного искоренения.

— Дядя Женя, вы… ты меня из бункера гонишь?

— Оставить тебя не могу — ты источник заразы. Отпустить не имею права по той же причине. В других убежищах тоже люди живут, и они точно так же уязвимы перед Тубером… Вот такие дела, Паша. Дилемма, ёршень-поршень! Обещал батяне твоему присматривать за оболтусом-сыном, а вот оно как повернулось — не доглядел, не уберег дурачка великовозрастного.

Васильич виновато умолк, отвел взгляд от «великовозрастного дурачка». Добавил еле слышно:

— У меня внук здесь подрастает. Родная кровь любое обещание перевесит, так что не взыщи. Ты сам не оставил мне выбора.

— И что теперь? — Лука не верил услышанному, сказанное не укладывалось в голове. — Целебный расстрел? Обеззараживание огнеметом? Исцеляющая асфиксия? Общеукрепляющая…

— Паша, всё, что я могу сделать в память о твоем отце, в память о твоих заслугах перед подземельем — это дать умереть по-человечески. И даже в смерти принести пользу нашему с тобой единственному дому — бункеру.

* * *

Лука материл себя на все лады. А когда уставал от сквернословия, вспоминал гнусную рожу Васильича, и поток брани изливался с утроенной энергией.

— Они даже не дали мне в дорогу автомат! «Нехрен на нежитей добро изводить», мать их растак!

Сталкер крепче ухватился за единственный трофей, полученный от «сердобольного» подземного начальника — большую бутыль отчаянно вонючей бормотухи. Зажимая нос, сделал глоток.

— Причем нежитью эти гады называли не мутантов! — за первым глотком немедленно последовал новый — нужно было срочно заглушить мерзопакостный привкус мерзостного пойла. «Подобное лечим подобным! Прикладная гомеопатия, растудыть её тудыть!»

— Нежитью они назвали меня! Сталкера, каждый день рисковавшего жизнью ради неблагодарных утырков!

Едва слышный шорох, раздавшийся где-то поблизости, заставил Луку прервать эмоциональный монолог. Цепким взглядом окинул пространство вокруг себя. Выжженная радиоактивная пустыня, куда ни посмотри. Раньше такие пейзажи назывались лунными, теперь же стали вполне родными, земными. Зеленая тоска, без малейшего намека на эту саму зелень — ни травинки, ни деревца, только безжизненная, каменистая поверхность чужой и совершенно мертвой планеты.

«Неужели мы когда-то были хозяевами поднебесного мира? „Воздух, солнце, и вода — наши лучшие друзья!“ Обхохочешься…»

Еще один свидетель былого величия замер неподалеку. Стоит пройти гряду холмов и впереди откроется пугающая панорама — вид на город, который до сих пор помнит своих обитателей. Беспечных и глупых людей, променявших его деловую суету на кладбищенский покой подземелий.

Город давно и безнадежно пуст, выпотрошен и выскоблен. Еще не все многоэтажки превратились в пыль, несколько высоток укоризненно тычут в небо, навеки скрытое смогом. --">