Сергей Викторович Васильев - Простодушный [СИ]

даже и названия не знаешь. Спросишь — объяснят доходчиво, покажут, как действует, научат, как применять. Не захочешь, а купишь.

Кого тут только нет! Люди — и с Земли, и из колоний, каждый на свой манер одет. Шурьянки, закутанные так, что еле их разглядишь под живой шевелящейся одеждой. Танланцзы, бесстрастно вышагивающие над всеми могучими богомольими лапами. Крохи, бурхи, гланги, годды, дисфады… И многие другие — всех и не вспомнишь, и не перечислишь. Разные все — в глазах рябит, мелькает.

Шум, крики, свисты и сипения — всяк на своем языке говорит — гул стоит непонятный.

Эх, ярмарка! Каждый будто сам по себе, а скопом — единое существо тысячеголововое, тысячерукое, с щупальцами да клешнями. Лежишь, переваливаешься из стороны в сторону, мерцаешь огнями, живешь, дышишь.

Праздник…

Жаль только, я сюда не для того попал, чтоб товарами любоваться. Ни купить ничего не могу, ни продать. Прячусь здесь — в толпе затеряться проще всего. Потому и лишний на ярмарке. Потому-то и не весело мне.

Только на ярмарке и можно себя свободным почувствовать. Тем и манит она, тем и тянет к себе. Любой разумный здесь совсем не такой, как у себя дома. Можно позволить себе быть тем, кем хочешь быть. И не быть правильным.

Я — как соринка в глазу великана. Делом занимаюсь, а не развлекаюсь. Скрываюсь. Оттого и брожу узкими улочками да кривыми переходами, неприкаянный. Вдалеке от главных площадей и торговых рядов. Чтоб не завертела, не втянула меня ярмарка. Чтоб остался я, кем есть. Чтоб не поддаться, не забыть о делах моих неправедных. Чтоб миг свободы на ярмарке не заменил мне свободу истинную, которая еще есть у меня.

Хожу, гуляю. Грущу и радуюсь.

Человек стоял в узком проходе, подбоченившись одной рукой, а второй легко помахивал. Наверно, не для того, чтобы привлечь мое внимание, — внешность его и так отличалась своеобразием. Пышные кудрявые волосы на голове, металлическое кольцо в голом ухе, ярко-малиновая рубаха навыпуск, подпоясанная широким поясом с позвякивающими бляхами, синие шаровары, заправленные в блестящие черные сапоги, и черная безрукавка с красной квадратно-загогулистой каймой неизвестного мне клана. И не обойти его никак — не разойтись двум разумным.

— Эй, брат, услугу не окажешь? Заплачу хорошо, только помоги.

Я хмуро взглянул на человека:

— Странная идея.

— Ай, брат, да что странного?! — человек весело ухмыльнулся, — меня на ярмарке всякий знает — не слышал, что ли? Яшка я. Мне тут каждый из людей за место отстегивает.

— Богатый, стало быть. С нищим связываешься, — предупредил я его.

— А мне не деньги твои нужны. Вижу — швос ты известный — по глобовидению показывали, а не у дел. Провернешь одну работенку — тебе не впервой — переправлю, куда захочешь. Соглашайся. Другой кто узнает — сдаст безопасникам за вознаграждение. А Яшка не такой. Яшка всегда о других думает.

Действительно — что мне тут, на ярмарке, делать? Всю жизнь прятаться невозможно. Того и гляди, опять кто-нибудь узнает. И всё. Хочется же спокойствия и стабильной жизни.

— Согласен.

— Молодец, брат! — Яшка хлопнул меня по плечу. — Так и знал, что на тебя можно рассчитывать. Теперь о деле. Совсем пустяковое, я бы сам сделал. У одного чудака надо забрать нашу вещь.

— Не украсть? — насторожился я.

— Да что ты! Такого я бы тебе не предложил… Спор был. Я эту вещь и проспорил. Отдал, а теперь невмоготу без нее. Новый владелец сказал, что вернет, если одно условие выполню… Смекаешь?

— Не совсем.

Как же эти люди любят туманно разглагольствоваться! Но следовало потерпеть — всё же работодатель.

— Понимаешь, загвоздка в том, что только швосу под силу то условие выполнить. Вы — крепкие, не чета нам. А человек раньше отключается, чем второй глоток сделает. Засыпает.

— Это что пить-то надо? Зелье сонное? — что-то мне работа не очень понравилась.

— Не-е-ет. Там увидишь. Пошли, — сказал Яшка, отворачиваясь. Он ухватил двумя пальцами шерсть у меня на запястье и потянул.

Я покорно побрел за ним.

— Сначала пусть покажет нашу вещь, а потом только на спор соглашайся, — шептал Яшка мне в ухо.

Я молча кивнул.

Предстоящее действо привлекло многих. Они со всех сторон окружили небольшое возвышение, на котором за столом сидел киклопус и куда поднялся я, направляемый твердой рукой Яшки. Яшка кивнул киклопусу, тот в ответ моргнул своим единственным глазом посреди лба, потом достал и показал --">