Юрий Дмитриевич Ячейкин - Богатырская история

добрый конь. Еще лучше, если бы он объявил себя Робинзоном Крузо: островков на Днепре достаточно. Кстати, где он взял это железо? Вы спрашивали его?

— Ясное дело.

— И что же?

— Ответил, что его выковали два года тому назад в княжеской кузнице. И что снаряжение это еще почти не ношено и не посечено мечами. Но мы узнали, — правда, совсем недавно, — он был хорошо знаком с экскурсоводом исторического музея, молодым научным сотрудником Василисой Петровной…

— Неужели Кучеренко? — удивился Профессор.

— С нею, — ответил Психолог. — Разве вы ее знаете?

— Василиса Петровна — моя жена.

— Вот как! — Психолог сдерживал волнение. — И давно, если не секрет?

— Разумеется, не секрет, — добродушно ответил Профессор. — Десять месяцев как поженились.

— Вот как! — пробормотал Психолог.

Профессор ощущал растерянность собеседника, но не понимал его. Было такое ощущение, что он вдруг почувствовал притягательное дыхание тайны…

— И что же Добрыня, когда его лишили средневековых игрушек? — спросил он, лишь бы продолжить разговор. — Наверное, устроил буйное представление?

— Совсем нет, — Психолог уже взял себя в руки. — Он и сам понимал, что подобное снаряжение в двадцатом столетии неуместно. Но, по его словам, что ему оставалось делать, когда ничего другого у него не было?

— Логично! — отметил Профессор.

— Когда я впервые познакомился с ним, — продолжал Психолог, — это, к сожалению, произошло только год с небольшим тому назад, — меня поразили его широкие, я бы даже сказал, фундаментальные академические знания жизни и быта Киевской Руси. Особенно привлекали его былины, славная героика богатырей, хотя он и представляет их довольно неожиданно. Фольклорные сюжеты в его изложении приобрели абсолютную реальность. Исцеление Муромца, Илья Муромец и Соловей-Разбойник, бунт Ильи против князя Владимира — вы бы только послушали! Он, например, не видел ничего удивительного и чудесного в неожиданном исцелении Ильи Муромца и категорически отбросил былинную версию о чудодейственном напитке, каким якобы угостили первого богатыря Руси калики перехожие. Уверял, что это была обыкновенная родниковая вода. Просто один из перехожих был очень знающим ведуном и обладал даром гипнотического внушения. С точки зрения современной экспериментальной медицины, разъяснение вполне вероятное.

— Чепуха! — безапелляционно возразил Профессор; в нем проснулся специалист. — Еще одна попытка увидеть в былинах отзвук действительных исторических событий. Это все равно что пояснять библейскую легенду про Иисуса Христа появлением инопланетного космонавта. Былины — поэтическое обобщение народных пожеланий для тех времен, когда была постоянной угроза кочевых набегов. Но вы меня заинтересовали. Я хотел бы познакомиться с вашим исключительным подопечным.

— Это невозможно. Год назад Добрыня Никитич снова исчез.

— И вы не могли его задержать?

— Нет.

— Почему?

— Видите ли, из былины «Возвращение Добрыни» он узнал, что этот гуляка и бабник Алеша Попович обхаживает его пассию Маринку. Он вычитал, что Алеша уверяет Маринку, будто Добрыня давно погиб в Диком Поле и теперь даже его белых косточек не собрать, потому что их еще прошлым летом черные вороны растащили. В такой деликатной ситуации богатыря, знаете ли, трудно удержать.

Глаза собеседников встретились.

Профессор подумал, что Психолог такой же ненормальный, как психиатр из анекдота «Ведь Наполеон Бонапарт — это я!». А Психолог вспомнил свою первую встречу с Никитичем. Глаза обоих приобрели одинаковое выражение…

…Дверь раскрылась, и в кабинет Психолога вошел русый человек. Его мускулистые двухметровые телеса были спрятаны под мягкой фланелью пижамной пары. Синие навыкате глаза на выразительном скульптурном лице глядели пытливо. Над четко очерченными, классического рисунка губами вился светлый шелк мягких усов. От всей фигуры богатыря веяло какой-то стихийной былинной силой. Человеку было около сорока. А может, и меньше. Отменное здоровье и тренированное тело зачастую скрадывают возраст. Художник залюбовался бы им и захотел бы изобразить на полотне.

— Меня известили, что вы хотели со мной поговорить, — приятным баритоном, так идущим к его могучей фигуре, проговорил он.

— Да, если вы не возражаете, — поднялся ему навстречу Психолог.

— О чем речь! — уважительно произнес великан. — С разумным --">