Марина Гаки - Один рейс с русским

сплюнул и вразвалку пошёл прочь от шахты. — Деньги суёт…, чудак! Эй! — Он обернулся к Девушке Из Отдела Пассажирских Перевозок. — А ты — не забудь про премию!

* * *

Бедняга Манфри никогда не летал на ТАКОМ. Назвать ЭТО кораблём, ракетой, космическим судном или чем угодно, было просто немыслимо! Вернее — Это и было — что угодно, только не….

На старте Манфри сделал в свой скафандр с чужого плеча то, из-за чего, собственно опоздал на свой рейс. А когда Ванька врубил гравитацию, Манфри доделал всё остальное.

— Чёрт бы побрал этих русских! — Раздражённо подумал Манфри и хотел, уже было, снять скафандр, но тут из стартовой рубки высунулся Ванька и знаками показал, что скафандр снимать никак нельзя.

В шлемофоне стоял невообразимый треск и писк. Разобрать что-либо было невозможно.

«Хорошо, хоть гравитация, какая-никакая, есть». — Порадовался Манфри, с отвращением ощущая, как мерзкая жижа поплыла вниз, к ногам.

Корабль трясло, словно он бился в тифозном ознобе. Душераздирающе визжали и скрежетали металл и керамика перегородок. По полу, с гадким бульканьем, перекатывались какие-то баллоны, сорванные с крепёжных ремней при старте. Жёсткие резиновые плюхи, неизвестного Манфри предназначения, подчиняясь общей тряске, точно гигантские, жирные лягушки, подпрыгивали и скользили, заставляя бедолагу, хромая на подвёрнутой ноге, перескакивать с места на место.

Вдруг треск в наушниках прекратился и на горемыку Грюнберга посыпались непонятные слова. Манфри оторопел.

— Капитан! Иван! Ванья! — Пытался он перекричать кудреватые выражения.

Потом сообразил, нашарил кнопочку на шлемофоне, и последнее отчаяние вложил в свой крик:

— Ва-а-анька-а-а-а!!!

— Эй, Фриц! — Сразу же отозвался Ванька. — Чтоб тя разорвало! У тебя там баллоны катаются — крепи их быстрее! Не дай Бог, столкнутся — в клочья разнесёт к едрене фене! Живо!

Горячая волна прокатилась по всему телу. Непослушными руками, кое-как раскидывая резиновые плюхи, Манфри, цепенея от натуги, успел-таки просунуть ногу в тяжёлом сапоге меж двух баллонов, рьяно устремившихся навстречу друг дружке. Баллоны, утробно булькнув, с нежным звоном, легонько коснулись металлических зажимов на сапогах. Истерзанное сердце Манфри, вместе с ледяными градинами пота, ухнуло вниз к тёплым пока ещё экскрементам…

Часа через два адской возни, Манфри доложил Ваньке, что приказ выполнен. Ванька тут же вывалился из стартовой рубки и, окинув взглядом помещение, одобряюще присвистнул:

— Ух, ты!

Все баллоны были прочно принайтованы к своим местам. Резиновые плюхи, похожие на гигантские бублики, послушно лежали рядами, с продетым сквозь дырки тросом.

— Ой, до чего ж я люблю вас фрицев за порядок! — Признался Ванька. — У меня сестра…

Он не успел досказать, потому что неожиданно исчезла гравитация. Манфри почувствовал, как потеплело у него под скафандром на животе, и поплыло липкое тепло по спине. Сам же он плавно воспарил в полупустом пространстве корабля-контейнера.

— А-а, ч-чёрт! Шнурок лопнул. — Досадливо покривился Ванька, взлетев и пытаясь дотянуться до вантов.

Схватившись за верёвочный канатик, протянутый вдоль бортов, Ванька шустро стал пробираться в свою рубку. Манфри на этот раз решил не оставаться со своими страхами и, насколько возможно, поспешил за ним. Едва он успел переплыть порог, как резко, без всякого предупреждения, появилась гравитация, и незадачливый Манфри снопом повалился прямо на ребро высокого пластикового порога. Ударился животом и, хватая ртом ненасыщаемый скафандровый воздух, остался лежать поперёк порога, как рыба на берегу. Ванька заметил его, но не поспешил на помощь, а продолжал сосредоточенно прикручивать тонкой проволокой рычажок гравитации к какой-то ручке на пульте.

Придя в сознание, Манфри обнаружил себя лежащим в стартовом кресле. Пластиковые противоперегрузочные ремни прочно фиксировали его тело. Рядом на запасном кресле дремал Ванька. А вокруг плавала всевозможная куча барахла. Корабль трясло, словно он разваливался на куски. Двигатели не работали, но грохота и шума от этого не уменьшилось. Словно издыхающий зверь, корабль стонал, хрипел, выл и, казалось, раздирал когтями свою стальную грудь. Манфри был больше не в состоянии бояться. Он равнодушно смотрел перед собой бессмысленным взглядом и беззвучно повторял: «Майн Гот, майн Гот, майн…» Всё его тело непрестанно --">