Альберт Анатольевич Иванов - Летучий голландец, или Причуды водолаза Ураганова

том не вижу. В конце концов, я взял на «Богатыре» и вернул на родину как-никак, а российское имущество.

За шесть тельняшек я и добрался до Москвы. А седьмой, последний тельник, застегнув китель на голой груди, я щедро отдал таксисту за проезд до своего дома в Матвеевской. Жена и дети встретили хорошо. Не ругали.

Ну, что еще сказать?.. Я снова — в который раз — устроился на службу в Южном порту столицы. Там меня помнили и приняли без звука — с веселыми криками:

— Валерка вернулся! Ураганов!

Жизнь продолжается, хотя при демократии жить трудно, не привыкли еще. Снова встречаемся — реже, конечно, — с толстяком Федором и с кучерявым детиной Глебом в московских Можайских банях.

Иногда позволяем себе и пивком побаловаться. Десять рублей за литр — это тебе не шутка. Раньше бы за такие шутки «фотокарточку» набили. О своих приключениях тоже теперь рассказываю реже. Никого ими сейчас не удивишь. Говорим больше о ценах и о жратве. Кучерявый детина Глеб пооблысел, а «толстяк» Федор стал стройным, как заграничный таврический кипарис, от новой свободной жизни. Зато Федор хвалится, что теперь у него на мытье тела уходит вдвое меньше хозяйственного мыла, чем прежде — туалетного. Как и у Глеба — на его нынешнюю шевелюру. Да скоро, наверное, все будем мыться вообще без мыла — из мощных пожарных брандспойтов или из шлангов, а париться — либо резиновыми дубинками, либо домашними мусорными вениками. Невелик выбор, а?

Творится невообразимое!

Мужланистый Глебов племяш дал хитрое брачное объявление в орган Моссовета — газету «Куранты» и, женившись на откликнувшемся «лице еврейской национальности», подался — или поддался? — в Израиль. Теперь шлет оттуда длинные письма: то хвалится, то сетует. Хвалится, что дураков нигде нет и все себе на уме, и сетует, что не смог устроиться по своей основной специальности, — квартирным наводчиком. Его сразу же взяли в армию: наводчиком орудийным.

А юная падчерица стройного толстяка Федора теперь каждую свою девичью весну, когда в ней бес просыпается, встречает в Австрии, куда гоняет на «уикэнды» («концы недели» — по-русски). И каждый раз ее с треском — чего? — вскоре высылают обратно. Хоть поведение у нее там, как утверждает наш Федор, хорошее — легкое. Да она и в школе за поведение всегда пятерку имела. Сейчас-то, конечно, оценка повыше.

В общем, все крупно мельчает и здорово укрупняется. Прямо какое-то дилерское брокерство и брокерское дилерство. Хорошего мало. Особенно в магазинах.

И все-таки мы живы. Живы, черт побери!

Все на свете вынесем. Мы издавна ко всему привычны. Как говорил великий поэт Некрасов — вспомните школьный учебник — о великом русском народе: «… вынесет все, что Господь ни пошлет». Где наша не пропадала!

Говорят, что страна гибнет.

Не погибнет. Лично я крепко надеюсь на наших простых необыкновенных женщин — вроде той далекой сахалинской Степанишны. Уж они-то наверняка выручат, не подкачают: что захотят, то и сделают. Их на мякине долго не проведешь. Не тот корм.

Если они разочаруются — сами догадайтесь, в ком и в чем, — тогда кранты всем ворогам и ворюгам. Слабых силой не остановишь. Бабы нас всех и спасут. Как всегда — в лихие годины.

Это вам говорю я, Ураганов.

Ну, а теперь — пока. Может еще и встретимся. Было б желание.

--">