Эрнст Теодор Амадей Гофман - Каменное сердце

Эрнст Теодор Амадей Гофман. КАМЕННОЕ СЕРДЦЕ

Из цикла новелл "Ночные этюды" (часть вторая)

Всякому путешественнику, который в хорошее время дня подъедет с южной стороны к городку Г., бросится в глаза стоящий направо от большой дороги красивый дом, диковинные пестрые зубцы которого возвышаются над темными кустами. Эти кусты окаймляют обширный сад, далеко раскинувшийся вниз по долине. Если ты будешь проезжать здесь, любезный читатель, то задержись немного в твоем пути и не пожалей нескольких монет, которые придется дать садовнику на водку. Выйди из экипажа и попроси показать тебе дом и сад, сказавши, что ты хорошо знал покойного владельца этой уютной усадьбы надворного советника Ройтлингера.

В сущности, ты не погрешишь против истины, если прочтешь до конца то, что я намерен тебе рассказать, ибо тогда, я надеюсь, надворный советник Ройтлингер так ясно предстанет перед твоими глазами со всеми своими странными поступками, как будто ты и в самом деле был с ним знаком... Ты увидишь, что снаружи дом этот имеет в качестве отделки старинные украшения; ты справедливо посетуешь на безвкусие и некоторую бессмысленность окраски стен, но, вглядевшись, заметишь, что от этих раскрашенных стен веет каким-то диковинным духом, и с некоторым таинственным страхом войдешь в широкий вестибюль.

На разделенных на полосы стенах увидишь ты нарисованные яркими красками арабески, изображающие диковинные сплетения фигур людей и животных, цветов, фруктов и камней, значение которых тебе покажется ясным без дальнейших объяснений.

В высокой зале в два света, занимающей всю ширину нижнего этажа, предстанет перед тобой в виде золоченых лепных фигур все то, что перед тем ты видел нарисованным. В первую минуту ты заговоришь об испорченном вкусе века Людовика Четырнадцатого и будешь бранить причудливость, преувеличенность, резкость и безвкусие этого стиля, но если ты хоть сколько-нибудь согласен со мной и у тебя нет недостатка в фантазии, что я всегда предполагаю, любезный читатель, то вскоре ты забудешь все свои справедливые упреки. В странной этой прихоти ты увидишь смелую игру мастера с образами, над которыми он умел неограниченно властвовать, и почувствуешь, что все здесь пронизано горькой иронией земной жизни, иронией, свойственной только смертельно раненым, страдающим, глубоким сердцам. Советую тебе, любезный читатель, побродить по маленьким комнаткам второго этажа, окружающим залу, как галереей, из окон которых можно смотреть в эту залу. Здесь украшения очень просты, но там и сям ты наткнешься на немецкие, арабские и турецкие надписи, имеющие необычный вид.

Потом ты пойдешь в сад, распланированный на старинный французский манер; ты увидишь длинные, широкие дорожки, обрамленные высокими стенами из таксусов, и обширные боскеты; всюду статуи и фонтаны. Я не знаю, любезный читатель, почувствуешь ли ты вместе со мной строгий и торжественный характер этого сада и не предпочитаешь ли ты этому произведению искусства то безобразие, которое устраивают в наших так называемых английских садах посредством мостиков, ручейков, беседочек и гротиков. В конце сада ты наткнешься на мрачную рощу из плакучих ив, плакучих берез и печальных сосен. Садовник скажет тебе, что если посмотреть на этот лесок с высоты дома, то хорошо видно, что он имеет форму сердца. В центре его находится павильон из темного силезского мрамора, тоже имеющий форму сердца. Войди в него. Пол здесь выложен белыми мраморными плитами, а посредине — оправленный в белый мрамор темно-красный камень, изображающий сердце в натуральную величину. Наклонись — и заметишь высеченные на камне слова: здесь покоится.!.

В этом павильоне, у темно-красного каменного сердца, еще не имевшего тогда никакой надписи, стояли в день Рождества Богородицы, в тысяча восемьсот... году высокий, представительный старик и пожилая дама, оба очень богато и красиво одетые по моде тысяча семьсот шестидесятого года.

— Как, мой милый советник,— обратилась к своему спутнику пожилая дама,— пришла вам в голову странная, чтобы не сказать — ужасная, мысль сделать в этом павильоне надгробный памятник своему сердцу, которое должно покоиться под красным камнем!

— Не будем говорить об этом, дорогая советница,— отвечал старый господин,— назовите это болезненной причудой раненого чувства, или вообще как хотите, но знайте, что когда я жестоко --">