Герман Шендеров - Из бездны

когда-то граф Перлов, в честь которого Перловка и получила свое название, разводил здесь декоративных карпов. Видимо, какой-то отголосок той эпохи остался в пруду, залег под илом на дне, чтобы пробудиться в самое неспокойное для страны время, когда заголовки вроде «Сом-людоед терроризирует Поволжье» были в порядке вещей.

Эта легенда звучала столь же сомнительно, сколь и абсурдно, но рассказывали ее во всех окрестных дворах. Начиналось обычно так:

«Как-то раз один пацан – знакомый знакомого – сбежал ночью из дома на пруд ловить рыбу. Насадил он червя, забросил крючок и сидит, ждет. Вдруг видит – в камышах что-то шевелится. Глянул проверить, а там – баба голая».

Когда рассказывали эту историю, обязательно в подробностях расписывали грудь, уточняли, выбрит ли лобок, сравнивали с какой-нибудь актрисой. Серега вспоминал Ким Бейсингер из «Девяти с половиной недель», который мы смотрели тайком от родителей, без звука и стояли по очереди на шухере. Если рассказывали девчонки, то говорили: «Точь-в-точь Наталья Орейро».

«И вот сидит она такая в воде и пацана зовет, манит. „Помоги, – говорит, – выбраться“. Он руку протягивает, в глаза глядит, а глаза – мертвые, без зрачков. Баба хватается и тянет, рот у нее распахивается шире и шире, как рыбья пасть. И заглатывает пацану руку!» Или ногу – кто как рассказывает. Серега, старший из нас, обожал скабрезности, поэтому в его версии парню откусывали член.

Словом, героя этой истории едва не проглотили заживо, но фараонку-людоеда спугнула проезжавшая мимо машина. А пацан с тех пор «такой». Говоря «такой», обычно крутят пальцем у виска.

Женька же изобрел еще более изящный финал. На мой восьмой день рождения мама отвезла нас в «Макдоналдс» в центре Мытищ. И на обратном пути, проходя мимо Владимирской церкви, Женька ткнул меня в бок и кивнул в сторону храма:

– В-видишь, там мужик бе-ез руки сидит?

Действительно, на паперти сидел заросший, как медведь, бомж и демонстративно баюкал культю.

– Так в-вот, это т-тот пацан.

Не обошлось в детском фольклоре того времени и без бандитов. Они чудились нам везде – в соседях, в чернявых продавцах на рынке; в угрюмых парнях, что тусовались в подвальных качалках и пили пиво во дворах. Но, в отличие от остальных персонажей, бандиты были вполне реальны.

Например, у Насти Жульченко из моего класса, когда той было три года, перловские убили маму. Настина мама работала в ларьке-бытовке на Шараповке – это был соседний район, за Мытищинским парком. Приехали молодчики на черном джипе, подошли к ларьку, попросили пачку сигарет. Когда мама девочки нагнулась к окошку, выстрелили ей в лицо. Шли бандитские разборки, ларек оказался на «чужой» территории. А Настя осталась дома одна и четыре дня питалась подсолнечным маслом с сухими макаронами, прежде чем хозяин ларька обнаружил тело. На летней жаре в металлической бытовке труп разбух и разложился до состояния полужидкого киселя. Вычистить это оказалось нереально. Так все и оставили, вместе с испорченными продуктами внутри, заперев на замок. Товар потом, само собой, растащили, а ларек остался стоять. Женька клялся, что, если ночью прийти к бытовке и попросить сигарет, призрак из ларька затащит тебя через окошко внутрь и убьет. А вот если принести старую купюру достоинством в сто рублей – получишь целую коробку «Сникерса» или «Марса», потому что призрак не знает об инфляции и торгует по старым ценам. Главное, не глядеть при этом в окошко.

А вот история вполне реальная, и ее рассказывал Бажановым уже я, разумеется, приправив жуткими подробностями. Подобные ей всплывали то в одном, то в другом городе, и родители предостерегали: не разговаривай с незнакомцами, не садись в чужие машины, дверь никому не открывай.

В девяносто седьмом в нашем городе пропали шесть мальчишек моего возраста и один студент Кооперативного. Всех их в последний раз видели у Тайнинской платформы. Там, сразу за железнодорожной станцией, стоят ряды частных домов, огороженных высокими заборами. Через них пролегает кратчайший путь к ДК «Яуза». Почти все пропавшие возвращались оттуда с занятий или из кружков. Милиция перетрясла педагогов, прошерстила поселок, но не нашла никаких зацепок. Только к весне, когда после сильного ливня река подмыла береговую линию, из-под забора крайнего в линии участка выплыли детские останки. Владельцем оказался Семен Николаевич Мазурин пятидесяти --">