Наталья Валерьевна Иртенина - Зов лабиринта

не той, которую надо найти (может быть, и не удастся никогда), а той, что сама предлагает себя. Только протяни руку и скажи «Дай»…

Ди подцепила на пластиковую вилку дольку ананаса, поднесла ко рту и… застыла. Взгляд уперся в странное явление: через несколько столиков сбоку от нее сидел… Определенно, это был человек. По крайней мере, если судить по очертаниям. Неясная фигура, контуры расплываются, как если бы Ди страдала близорукостью средней степени. Но уж чего-чего, а слабости зрения она за собой не замечала. Напротив, столик, за которым расположилось… м-м… существо, виден прекрасно, четко и без деформаций, как и все остальное вокруг. Все, кроме этого… странного типа. Хотя Ди не различала черт его лица и не видела глаз, она вдруг осознала, что он (она?) смотрит на нее. Просто смотрит. Больше ничего. Может быть, даже с интересом смотрит. Но Ди это бесцеремонное разглядывание ее персоны каким-то неотформатированным типом разозлило. Она демонстративно отвернулась, резко воткнула вилку в салат и, встретив взгляд еще одного типа, вздрогнула от неожиданности. За ее столиком, напротив, сидел незнакомый мужчина с широкой улыбкой на лице. Этот сомнений по поводу остроты зрения не вызывал, однако повел себя не менее эксцентрично, чем несфокусированная личность в десятке метров от них. Он жадно схватил руку Ди, лежавшую на столике, и на долгих пять секунд прильнул к ней губами. Ошарашенная его жестом, Ди не сразу сообразила, что можно просто выдернуть руку, подвергнувшуюся столь стремительному и нежному нападению.

«Кто вы такой?» – «Диана! Я очень рад, что встретил тебя. Неужели я так сильно изменился, что ты не узнаешь меня? Конечно, шесть лет – это не шесть месяцев, но все-таки… Это же я – Никита!» Радостные, счастливые интонации. Ди растерянно оглядела его: светлые, почти белые волосы, немного худое лицо, глаза… смотрят на нее, едва ли не пожирая. Чуть смутившись, Ди сморгнула. «Никита?» – «Ну да! Помнишь, ты называла меня Ники-цыпленок? Наверное, я с тех пор и вправду изменился, раз ты не узнала меня…» – «Я теперь никого не узнаю». – «Как?…» – «Амнезия». Равнодушно пожала плечами. «Прости. Это из-за смерти Филиппа? Я прочел в газетах». Тот же жест, разве она знала, помнила, из-за чего ЭТО с ней приключилось? Никто не мог ей ни подтвердить, ни опровергнуть того, о чем спрашивал этот белобрысый Никита. Казалось просто невероятным, что она могла обеспамятеть из-за смерти совершенно незнакомого ей человека по имени Филипп. Муж? Ничто внутри нее не отзывалось на это слово. Ни одна ниточка не трепыхалась.

«Прости. Я не знал, что ты… Ты совсем ничего не помнишь?» – «Совсем. Как будто только что появилась на свет. Мы… были друзьями?» Ей показалось на миг, что он колеблется. Подбирает слова. Отсекает лишнее. «Да. Ты, я и Фил. Мы были друзьями… А потом ты вышла за него замуж. Он был старше нас обоих…» «А ты был цыпленком», – мысленно закончила Ди его фразу. «Потом я уехал из города. Жил в… в другом месте. А вернулся несколько дней назад. Узнал здесь о том, что случилось и… Я искал тебя, Диана». Он заглянул ей в глаза, будто силясь выловить в их глубине нечто, что не так-то просто вытянуть наружу. Ди ощутила себя под этим взглядом рыбкой, которую тащат на крючке. Очень неуютное чувство: она перед ним – как на ладони, со всей своей прошлой жизнью, наверняка какими-то грешками, и невозможно поставить заслонку, защититься, закрыться, потому что он знает о тебе все, а ты о нем ничего; он как воздух – чистый, прозрачный, рукой не схватишь. Пятно тени. Или блик света. Но в любом случае – он держит ее.

Ди эта ситуация нравилась все меньше и меньше. Росло раздражение, граничащее со злостью на свалившегося невесть откуда «старого друга», которому она зачем-то понадобилась именно теперь – в этом гадком стерильном состоянии. «Меня держали в психушке». Сказала резко, намеренно грубо, чтобы понял – искал напрасно, прежней Дианы не будет, а будет только Ди. Именно такая – злая, искореженная, без корней, без прошлого.

Не удивился. В лице не дрогнул ни один мускул. И в глазах не появился брезгливо-жалостливый интерес. Только снова взял ее руку и мягко, но властно сжал. «Все позади». Два слова, предложение… нет, просьба забыть о муке, которую пришлось вынести. Но Ди забывать не хотела. Она и так слишком многое забыла. «Меня накачивали транквилизаторами, от которых чувствуешь себя слабоумной, и предлагали решать детские задачки. Тесты на адекватность. – Усмехнулась, --">