Вадим Векслер - АнтиКвест

Сцена 11. Антиквест

Они долго петляли в сумраке закоулками, переулками, тупиками вокруг извилистой Садовой, поеживаясь от промозглого холода и жути.

– Послушайте, никого не удивляет такая тишина и… пустота эта криповая? – Никита осмотрелся вокруг.

– В смысле?

– Гляньте, ни одного человека на улицах, ни машины, даже ментовской патрульной, такси или скорой помощи…

– Меня привезло такси.

– Ну и всё. А местные? Ни звуков, ни сирен там, пьяных криков, ничего вообще.

– Так ночь ведь, спят уже все, – отмахнулась Аня.

– Ага, и ни одного окна горящего, даже синеватого от блика телевизора или монитора. Город будто вымер.

– Или тут и не жил никто… – Кирилл застыл на месте.

– Или тут и вовсе жить нельзя.

– Успокойтесь. Район новый, большая часть квартир ещё не заселена. Хватит ужас наводить! – голос Ани дрогнул.

Никита вдруг схватил камень с земли и метким броском разбил ближайшее стекло.

– Что ты творишь?

– Спокуха. Там никого нет. Слышите?

Он нашел ещё кусок кирпича и выбил стекло в доме напротив.

– Ну? Ни звука. Можно залезть в любую квартиру проверить. Но уверен – они все не жилые.

– В тюрячку захотел?

– Но подождите, – Кирилл замахал руками. – Я бывал здесь утром, тут полно людей и машин, обычный город.

– Да ты сам прислушайся! Разве в обычном городе может быть такая мертвая тишина?

Аня напряглась:

– Ты будто всё ведешь к чему-то, можешь прямо сказать?

– Хорошо. Я тоже был на Садовой 22а. Прошел их долбаный лабиринт, а на выходе, уже на улице ко мне подошел странный дед и, подозрительно озираясь, запихнул листовку в мой карман, ничего не сказал и тут же свалил. А в листовке объяснялось в общих чертах, с чем мы все столкнулись. Так вот: каждый видит на месте этого здания что-то своё, это может быть школа, или покинутый родной дом, или старое место работы, где до сих пор можно встретить свою бывшую – так, Кирилл? – не знаю, как им это удается, суть Антиквеста от этого не меняется…

– Так в чем он? Не томи, достал уже!

– Хорошо, я зачитаю, – Никита достал из кармана замусоленный пестрый рекламный листок:

«…вот основные правила, превращающие АнтиКвест в уникальный experience:

1) ты участвуешь не добровольно;

2) ты не знаешь о своем участии;

3) ты не ограничен одной искусственной локацией, ивенты могут застигнуть тебя где угодно;

4) ты либо один, либо не знаешь, против кого или с кем играешь в команде;

5) ты не можешь добровольно выйти из игры;

6) победителей нет, только приобретенный личный опыт;

7) этот квест не заканчивается никогда, теперь это просто твоя жизнь…»

– «Против кого». Зашибись. Чего им вообще всем от нас надо? – Аня была готова заплакать.

– Мне больше интересно – кто эти «все» и как их достать.

– Я ещё одного не понимаю, – Кирилл взял листовку у Никиты, начал внимательно разглядывать. – Все только и трындят про 22б, реклама, буклеты всякие, только вот нет этой чертовой «бэ» ни на одной карте, а все мы наткнулись только на 22а, где и было у каждого свое, как бы поточнее выразиться: видение?

– Послушайте, – голос Никиты странно напрягся. – Садовая 22а и 22б – это мало того, что разные здания с разным функционалом, а вы не думали, что это могут быть и различные организации, в том числе конкурирующие, даже враждующие, где одна мимикрирует под вторую, перехватывает ее клиентов? Возможно, спасает или наоборот губит? Тут главное не промахнуться, не перепутать. Они могут быть как инь-ян, хаос и порядок, тьма и свет…

– Ага. И борются за наши души. Очень свежо, – Аня присела на скамейку передохнуть.

– Ну, наверное, не души, но за наш выбор, наши поступки. Доказывают каждый свою идею.

– Тогда, скорее, как левые и правые, демократы и республиканцы, либералы и консерваторы.

– Тогда, пожалуйста, сразу укажите, куда опустить бюллетень, и я пойду, наверное? – скривился Кирилл.

– Боюсь, так просто от них не отвяжешься, – гробовым голосом припечатал Никита.

– Но зачем так над нами издеваться? – Аня спрятала в ладони лицо.