Игорь Анатольевич Верещенский - Человек, который открыл все двери

– Что у вас случилось? – Спросил Анатолий без энтузиазма.

– Дочка! Заперлась в квартире… я вышла мусор вынести… а она заперлась… она совсем маленькая, три года!

– Что же я могу сделать?

– Толкните дверь! Мне не справиться… там защёлка только, вы сможете выбить…

– Не лучше ли вызвать мастера?

– Нет времени! Она маленькая, а у меня котлеты на плите… они могут… загореться или… и газ включен, а она не отвечает! Прошу вас! – Женщина уже почти плакала, однако чужие нюни никогда не вызывали в Анатолии жалости.

– Чем же вы думали, когда оставляли маленького ребёнка одного в квартире? – спросил он с презрением. Она же в ответ распричиталась и начала пускать слезу.

«Почему люди так редко думают заранее?» – скреблось в его голове, когда он приблизился к двери.

– Отойдите, – велел он поскуливающей сзади мамаше. Открывать свой секрет он никому не собирался, во всяком случае пока.

Он подошёл вплотную к двери, положил руки на ручку – лишь для виду – и произнёс: «сан-сааа-саад-хаши». Защёлка с той стороны повернулась, и дверь открылась нараспашку. Для правдоподобности он сделал было резкое движение вперёд, якобы толкая дверь, но припоздал, и получилось ненатурально.

– Как… как вам это?… – проговорила мамаша, но не закончила, а ринулась в квартиру, откуда попахивало смесью газа и горелых котлет. Вскоре из дальней комнаты послышался детский плач. Убедившись, что с ребёнком всё нормально, а так же поправив защёлку, которая вновь была в закрытом положении, Анатолий поспешил ретироваться во избежание ненужных вопросов.

По улице он брёл со странной смесью удовлетворения, радости и негодования. Возможно, он спас жизнь человека, однако эйфории это не принесло, поскольку под угрозу она была поставлена, как и всегда, по глупости же человеческой, а он взял себе за правило никогда не исправлять ошибки чужих. Он долго бродил по улицам, вычисляя все плюсы и минусы своего положения, его пользу и вред; пока не уткнулся носом в сбербанк (ни к какому определённому выводу он так и не пришёл, однако понял, что определённая выгода всё же есть, и не только для него лично). На часах было без пятнадцати одиннадцать, а банк открывался в одиннадцать ровно. Сладострастное вожделение охватило вдруг его, и он, стоя достаточно далеко от двери, к которой вела небольшая лесенка и крыльцо, проговорил: «сан-сааа-саад-хаши», и дверь банка распахнулась и осталась открытой, а колено доводчика, который должен был прикрывать дверь, просто соскочило с удерживающего винта, при том что гайка чудесным образом осталась на месте. Не последовало никакого шума: ни сигнализации, ни выбежавшего с выпученными глазами охранника (последнего, видимо, просто не было на месте). Люди, видя открытую дверь и свет внутри (сотрудники уже пришли, но ещё не начали работу), стали как ни в чём не бывало заходить внутрь. Вскоре появилась дамочка в бело-серой скучной форме, начала всех гнать вон, утверждая, что банк ещё закрыт, а недовольным посетителям объясняла, что дверь открыли для проветривания. Некоторые из них похихикивали, говоря, хороший же у вас банк, раз двери нараспашку; Анатолия это тоже позабавило. Дамочка закрыла дверь, долго ковыряясь с замком – как догадался Анатолий, тот остался в закрытом положении, что вызвало её полное недоумение, как и не сработавшая сигнализация, которую пришлось отключить, чтобы разблокировать замок, а потом снова включить, и тогда только она наконец-таки сработала. Дама кому-то звонила, выбежали и другие сотрудники, появилась вскоре и служба безопасности, и вся эта кутерьма длилась около часа, так что ожидавшие открытия люди плюнули и разошлись. Анатолий всё это время стоял на безопасном расстоянии и от души веселился. Когда все успокоились, он продолжил свой бесцельный путь по улице, долго ещё вёртя в уме историю с банком и подавляя вылезающие смешки, чтобы не пугать прохожих.

Прошатался он по городу до самого вечера, тут и там совершая то, что так хочется иногда сделать нам в детстве – открывая любую закрытую дверь. В центе он настежь распахнул ворота нескольких дворов-колодцев, некогда бывших проходными, и прошёл-таки их насквозь; вышел из трамвая в неположенном месте и потом точно так же сел в автобус, пока тот стоял на светофоре;