Артём Блюдёнов - Сон в зимнюю ночь

получается фонтан с трехступенчатым водопадом.

— Звучит пошловато, — заметил Олег.

— На словах — да, — согласился Андрей, — но выглядит стильно. То есть все это не кажется искусственной декорацией с динамо-машиной, установленной рабочими молдаванами в квартире какого-нибудь успешного вора. Смотрится очень органично и аутентично, что ли. Скорее на ум приходят аналогии с античными зданиями в Риме и Греции, а не с новостройками в ЦАО города Москвы. Даже золотые рыбки к месту. Хотя места, где золотые рыбки приходятся к месту, можно пересчитать по пальцам.

— Ну, пока я не услышал ничего впечатляющего, — Сергей прикурил сигарету от золотой зажигалки Dunhill, — в своих снах я попадал и в более странные места. Впрочем, не с такой удручающей регулярностью.

— Про странное я еще не начинал, — Андрей тоже закурил, — Борхес с Кафкой начинаются дальше. И честно говоря, я не знаю, кого из них там больше.

— Ну, валяй, — сказал Олег, — поделись с партнерами по бизнесу своими закидонами.

— Это не закидоны, — нахмурился Андрей, — это сон. Просто сон. А закидоны — это мастурбировать летней полночью у ограды Армянского кладбища.

— Это было пятнадцать лет назад и на спор, — поднял палец Олег, — причем спорил я с Серегой, а разбивал нас ты.

— Не суть, просто я не считаю свой сон отклонением. Это странно, но не более того, — Андрей с влажным щелчком вытянул деревянную пробку из второй коньячной бутылки, — давайте сначала еще вмажем. Потом расскажу самое забавное, если это конечно можно назвать забавным.

Мужчины разлили и выпили.

— Тут ведь как, — начал Андрей, — рассказываешь свой сон вслух — все звучит полным бредом. Даже удивляешься, что начал рассказывать кому-то такую муть. Но когда ты внутри сна, то есть когда он тебе снится, все очень серьезно. Очень по-настоящему. Любую несуразность ты рассматриваешь как должное. Более того, тебе кажется, что так все и должно быть и все, что происходит с тобой, правильно и абсолютно нормально.

— Да, это понятно, — Сергей энергично потер ладони, будто ему вдруг стало холодно, и он решил согреться, — давай ближе к делу.

— В общем, к одной из четырех колонн, что обрамляют подиум с фонтаном, прикован какой-то уродливый карлик. Прямо из колонны тянется цепь, которая замыкается на наручнике, защелкнутом вокруг его ноги.

— Этот карлик случаем не напоминает нашего Петровича? — хмуро спросил Олег.

— Нет. Ничего общего. Он вообще никого не напоминает.

— А в чем заключается его уродство, — спросил Сергей.

— Дело в том, что у него из головы растет бубен. Вернее, создается такое впечатление, что этот бубен просто врос ему в голову.

— Бубен?

— Да бубен.

— Ты ничего не куришь в последнее время? — поинтересовался Олег.

— Или кушаешь? — поддержал друга Сергей.

— Нет и нет, — помотал головой Андрей, — и это еще не все. Когда я начал рассказывать, то сказал про Борхеса и Кафку. Так вот, бубен — это к Борхесу, а дальше пойдет чистый Кафка.

— Тебе книжки писать надо, а не клиентов на бабло разводить, — съехидничал Сергей, — больше поднимать будешь.

— Не думаю, — нервно хихикнул Андрей, — так вот, в руке у карлика пустой стакан. Обычный граненый стакан. Мы в молодости из таких стаканов сотни раз пили. Но фокус в том, что стакан пустой, а цепь не позволяет карлику дотянуться до бассейна. Так как зал реально огромный. И вот он сидит на цепи у колонны в пяти метрах от фонтана и умирает от жажды.

— Лихо, — пробормотал Олег.

— В этом месте мне всегда становится страшно, — ежась, сказал Андрей, — реально страшно. Как будто вот-вот должно произойти что-то очень жуткое. Не плохое, не стремное, а именно жуткое. Точнее, оно уже давно произошло, но я об этом пока не знаю. И вот сейчас мне все расскажут.

— Давайте-ка мы все вмажем, — Сергей разлил еще по одной.

Мужчины снова выпили.

— А что дальше, — поинтересовался Олег.

— А дальше, я замечаю изящную мраморную тумбу, расположенную около диаметрально противоположной от карлика колонны. Высота этой тумбы около метра. На ней стоит эбонитово-черный телефон. Он блестит, как мокрая шкура выдры в солнечных лучах. Вместо циферблата эмблема. В разных снах она разная, но ее суть никогда не меняется. Иногда это двуглавый орел, иногда герб СССР, иногда российский триколор.

— И чего?

— И этот телефон начинает звонить, — прошептал Андрей, — будто кто-то знает, что я в --">