Дмитрий Арефьев - Внук

Синюха Голубая². Стебли и листья бабушка, словно в жерновах, перетёрла мозолистыми руками, затем приложила к месту укуса. Дальнейшее зависело только от Господа Бога, поэтому, упав на колени, мама с мольбами кинулась к Святым Образам. Но вот у бабушки на этот счёт было другое мнение. С обескровленным лицом статуи и странным блеском в смеющихся глазах она снова полезла на печь, чтобы …

Что именно помогло малышу выкарабкаться, остаётся загадкой и по сей день, но одно было известно наверняка. Уже через неделю младенец пришёл в себя, хотя и лишился дара речи, будучи с рождения здоровым. Он остался тем же черноволосым мальчиком с ясным глубоким взглядом, но теперь за карими, как смоль, глазами скрывался тяжкий недуг молчания.

Эта небольшая история не о том, как Саша пережил укус змеи, и не о том, к каким необратимым последствиям его это привело. Речь пойдёт о наивном и доброжелательном по своей природе намерении ребёнка помочь своей бабушке, когда та вдруг решила покинуть этот мир.

Всё случилось 28 января 195.. года. Был холодный сумрачный день, не предвещающий ничего необычного, но маленький Саша навсегда запомнил этот день, потому что утром 28 января 195.. года к крыльцу их дома поставили дубовый крест и деревянную крышку гроба.

Сидеть на деревянной скамье было неудобно. Мало того, что ноги не доставали до пола, так ещё и сам стол упирался прямо в подбородок. Сашенька сидел и болтал ножками взад-вперёд в ожидании того, что мама скоро придёт. Он ещё не понимал, для чего в дом пришло столько незнакомых людей, а у двери на деревянной табуретке стояла стеклянная банка, куда каждый пришедший клал деньги. Вот и дедушка Ваня с бородой, похожей на лопату, что торчала в сугробе возле сарая, опустил на дно смятую бумажку. За ним следом в дом зашли три старушки, которых Саша не знал. Дедушка Ваня был частым гостем в доме Громовых. С наступлением православных праздников он приносил угощения из церкви, которая находилась в соседнем селе, а это более восьми километров лесной извилистой дороги, уходящей в болотистую обширную пойму реки Алатырь. Иногда приносил пироги или сахарные плюшки, которые Саша мог есть до посинения, несмотря на запреты мамы не налегать на сладкое. Сашка любил дедушку Ваню и каждый раз, когда тот появлялся на пороге, малыш встречал его радостными криками.

У всех пришедших были покрасневшие от мороза лица, как грудки снегирей, но безрадостные, строгие, иногда усталые и даже испуганные. Каждый раз, когда открывалась дверь, в прихожую врывался запах незнакомцев и едкого дыма. Люди, словно тени, проплывали мимо, не замечая пытливого взгляда Сашеньки, и направлялись прямиком в переднюю избу³, где молча снимали шапки и застывали на месте, как деревянные истуканы. Так сделал и дедушка Ваня. Только перед тем, как переступить высокий порог, он посмотрел на Сашеньку с прискорбием и жалостью, а не с присущим ему ранее радушием. Сашенька заметил это, но не удивился. До Дедушки Вани за сегодняшнее утро он принял с десяток подобных взглядов, к которым уже начинал привыкать

– Вот и всё, – произнёс прокуренным голосом сутулый мужик в кроличьем тулупе. – Теперь село вздохнёт.

Он стряхивал с плеч хлопья снега, когда резким шлепком по спине его вдруг одёрнула жена:

– Цыц! Молчи, дубина. Беду ещё на дом накликаешь!

Она говорила шёпотом, чтобы никто не услышал, но Саша слышал.

– Да чего уж, – недоумевал мужик. – Всем и без того известно, что тут творится. Бог всё видит. Вон, и в напругу мальца немого послал.

– Цыц, башка дурная! – рявкнула женщина и сунула в банку бумажку. – Пшёл давай!

В передней становилось тесно. Сашенька вытянул шею вперёд, чтобы заглянуть за высокие спины странных гостей, но так и не смог разглядеть знакомый силуэт мамы. Ещё утром с обеспокоенным взглядом, полным решимости сделать что-то очень срочное и безотлагательное, она усадила его на скамью, сунула в руки деревянного солдатика и наказала никуда не ходить. Сашенька не помнил, когда мама в последний раз так делала, и делала ли вообще. Нина была женщиной волевой, сильной. При виде таких на ум приходила поговорка про женщин в русских селениях, которые и коня остановят, и в избу войдут, только вот после случившегося несчастья с сыном Нина сильно изменилась, хотя многие считали, что причина заключалась совсем в другом. Уже не было той незыблемой тверди в её словах, той властной осанки и неисчерпаемой жизненной силы, что со временем таяла, --">