Майкл Ши - Жирдяй (ЛП)

умственно отсталым продавцом газет из киоска на углу – невзирая на его не вполне адекватную реакцию.</p>

<p>

И вот теперь, в период восстановления, былая сентиментальность Патти стала источником дополнительного утешения. У сестринства из «Парнаса» было стойкое убеждение, будто Патти пережила настолько сильное нервное потрясение, что нуждается во внимании и опеке.</p>

<p>

Конкретным источником веселья для её подружек стал возродившийся интерес Патти к Жирдяю. Она уверяла, что он являлся самым дружелюбным «соседом» в их «местном сообществе».</p>

<p>

Напротив «Парнаса», на углу, стояло старое десятиэтажное здание, занятое под офисы. Оно имело нетипичный для Лос-Анжелеса вид: простая бетонная коробка, фасад которой украшал фриз с повторяющимся орнаментом, псевдоколонны по бокам здания покрывал псевдоархитрав. Клишированные экзотические мотивы всех подобных фризов несли на себе отпечаток эпохи раннего Голливуда. Фриз на здании напротив был в шумерском стиле – с зиккуратами в навершиях псевдоколонн, с фигурами людей, стоящих боком, у них были завитые кольцами бороды и гипертрофированные икроножные мышцы.</p>

<p>

На чей-то посторонний взгляд здание, должно быть, выглядело безвкусно и вызывало своим внешним видом слабое впечатление чужеродности. Впрочем, Патти редко заглядывала выше четвёртого этажа, где было окно офиса Жирдяя, обычно открытое.</p>

<p>

Предприятия Жирдяя – он заправлял двумя – похоже, были единственными, что вели активную деятельность во всём вместительном здании. Их разительная непохожесть такэе была поводом для нескончаемых шуток девиц из «Парнаса». Названия предприятий значились на покрытом пылью справочном стенде: «Гидротерапия» и «Приют потерявшихся питомцев».</p>

<p>

Самый цирк начинался, когда клиенты обеих контор появлялись вместе. Пациенты гидротерапевтической клиники все как один были неуклюжие, с проблемной кожей; они ковыляли в страховидных ортопедических ботинках, их дряблые туши колыхались под покровом безразмерных спортивных костюмов и комбинезонов. Порой эти слонопотамы притаскивали с собой кошек или собак, вроде как для эмоциональной поддержки. Животные завывали, рвались с поводков, метались в переносках, и становилось ясно, что никакие они не домашние питомцы, а пойманные на улице бродяжки. Финальным штрихом в этой грубой комедии было полнейшее равнодушие на безобразных лицах их пленителей.</p>

<p>

Сам Жирдяй (никто не называл его иначе) часто торчал в своём окне наверху, словно румяный, лысый, почтенный дядюшка, невозмутимо взирающий на шлюх из «Парнаса». Его громадная безволосая голова была объектом множества пошлых шуток среди девиц и сутенёров. И приветствовали его, чуть ли не с издёвкой, которую Жирдяй, очевидно, улавливал и встречал слабой усмешкой. Лишь Патти, когда махала ему рукой, здоровалась от чистого сердца.</p>

<p>

Впрочем, Жирдяй был солидной персоной в квартале. Он владел несколькими фургонами с логотипом «Приюта потерявшихся питомцев», которые водили всё те же клиенты гидротерапевтической клиники – судя по всему, они трудились волонтёрами. Призыв на листовках приюта натурально брал за душу:</p>

<p align="center">

ПОМОГИ ПОМОГАЮЩИМ!</p>

<p align="center">

Пусть наша помощь достигнет</p>

<p align="center">

каждой несчастной божьей твари.</p>

<p align="center">

Накормить, вымыть, вылечить.</p>

<p align="center">

Они заслуживают лучшей доли!</p>

<p>

 Душевная щедрость Жирдяя не спасала его от разговоров в вестибюле «Парнаса», их основной темой были досужие фантазии о гидротерапевтических оргиях, на которых хозяйские телеса умащали благовониями и увлажняющим детским маслом, и всё это сопровождалось возгласами: «Потри мне спинку!» В такие моменты Патти предпочитала выйти вон, потому что у неё появлялось стыдное чувство, будто веселясь с остальными, она предаёт

--">