Влад Свон - Прости меня

позабыли. Дальше, в течение многих лет, сонные параличи продолжали периодически меня мучить, но я научился быстро с ними справляться; во сне, каким-то образом, мозг давал мне сигнал, указывая на конкретного персонажа, что вот этот приятель послужит причиной скорого припадка. Так и живем. Но, каким бы скептиком я не был, на сороковой день после смерти бабушки, произошла очередная, странная вещь.

Новый сон.

На этот раз спокойный, без каких-либо страшных вещей. Я оказался в деревенском домике, до боли знакомом. Идя по коврикам, расстеленным на досчатом полу, меня окутывало тепло солнца. Позади свет был настолько ослепительным, что формировал подобие стены, за которой ничего нет. Впереди меня ждала комната. Где-то в глубине души, я понимал, что иду к месту, где провел много летних ночей. Внутреннее убранство осталось таким, каким мне помнилось: диван слева у стены, и пружинчатая кровать справа, напротив которой расположился столик с телевизором. В помещении было не очень светло; окошко была закрыто шторкам, сквозь которые еле пробивалось солнце.

Но не знакомая картина поразила меня больше всего, не то, что я оказался тут впервые за долгое время, а то, что на диванчике меня ждала бабушка, ушедшая от нас сорок дней назад. Она сидела и молча смотрела на меня, улыбаясь морщинистыми губами. А на кровати, которая была моим постоянным ложем, тихо плакала двоюродная сестра.

Бабушка похлопала рукой по обивке, приглашая меня занять место рядом с ней. Я сел, посмотрел в ее, полные радости, глаза, и заговорил. Все мои слова смешались в бурном потоке, который сложно было бы различить, будь я сторонним наблюдателем. Я понимал, что общаюсь со старушкой не столько словесно, сколько духовно. Моя душа признавалась, что никогда не хотела приезжать и задерживаться в деревне, ее манил большой город. Но все же, она любила бабушку настолько, насколько способен внук. Было произнесено много слов и заданно вопросов, что не были произнесены при жизни. Все, что наболело и накипело за долгие годы молчания, больше не являлось тайной. И вместе с этими секретами, пролились и слезы. Я плакал долго и громко, как побитая девочка, пока, наконец, не сказал то, что так хотел:

«Прости меня».

Бабушка улыбнулась, прикрыв глаза.

Сон закончился, и я вскочил с постели. Дотронувшись до лица, я понял, что плакал в реальности.

Утром, родители получили еще одну историю, после которой они переглянулись, и мама сказала: «Звонила тетя, и рассказала, что твоей сестре тоже снилась бабушка».

Мог ли это быть один сон на двоих? Кто знает.

Сонный паралич, который привел к моему раскаянию? А может быть внетелесный опыт и астральные проекции?

На сегодняшний день прошло одиннадцать лет, и я пишу эти строки с четким осознанием того, что верный ответ тут первый. Однако, порой, мне хочется верить, что в тех снах присутствовала доля непознанной мистики. Той самой, которую простой человек никогда не поймет.

Под конец, хочу перефразировать своего отца: «Ты – атеист до тех пор, пока не столкнешься с тем, чего не понимаешь».

--">