Владимир Грузда - Мечты в огне

Иван удивленно поглядел на пожарного. Тот кивнул на зажигалку у Ивана в руке. Красный язычок пламени вырывался из сопла.

– Не стоит кормить духа огня!

Пожарный отвернулся, принялся отгонять на безопасное расстояние зевак.

Иван поспешно убрал зажигалку, уставился на распахнутые настежь створки и черноту лестничной клетки. В груди бешено билось сердце.

Что вы знаете про духа огня?

А что о нём знает он сам?

Приходило осознание: дух не исполняет желания, как то обещает интернет, а даёт смертоносный дар и неодолимую тягу к поджогам.

Тоска и отчаяние вцепились в душу и принялись остервенело рвать её на части. Осознание необратимого придавило, не позволяя вздохнуть. Глаза застелил влажный туман. Нестерпимо зачесалось левое плечо.

9

Он вышел на работу на пятый день после похорон. Мужчины, привыкшие видеть чужую

смерть и готовые каждый миг рисковать собственной жизнью, смущенно отводили взгляд. Жали руку, выдыхали соболезнования и неловко отступали.

Людочка тоже произнесла приличествующие слова, шмыгнула носом, промокнула платком уголки покрасневших глаз.

Иван бодрился, хотя от такого отношения коллег хотелось забиться в угол и разрыдаться.

В обед, его пригласил в кабинет новый дознаватель, назначенный на место Филипова. Сообщил, что пожар начался с возгорания дивана. Как это произошло, установить не смогли. В семье у Каменевых никто не курил, замыкания не было, посторонних источников огня не обнаружено.

– Самовозгорание. – дознаватель протянул документы. – Примите мои соболезнования.

Иван знал, самовозгорание – явление редкое, но встречающееся. Подозрение могло вызвать полное выгорание трехкомнатной квартиры. И то, что это был третий случай самовозгорания за десять дней.

Но почему-то именно сейчас это волновало его меньше всего.

Пять дней назад он попрощался с Машей и Лешкой. Теперь от жены и сына осталось

лишь несколько фото в смартфоне. Тоска невозвратной потери терзала душу.

Ему представлялось, что работа затянет, наполнит разум будничной суетой, но этого не случилось. Праздные разговоры о политике и спорте лишь раздражали. Всё также ныло сердце, взгляд вновь и вновь искал экран телефона, где хотя бы на мгновение можно было увидеть лица жены и сына. Пламя пожаров снова и снова возвращало к горестному напоминанию трагедии, виновником которой он сам и являлся. Еда не лезла в глотку. Он механически жевал, поддавшись на уговоры коллег. Ел, не различая вкуса пищи.

На выходных, Иван бесцельно бродил по городу и ноги постоянно несли его в родной, но теперь опостылевший двор. К подъезду, откуда уже никогда не выйдет Маша и не выскочит непоседливый Лёшка.

Нужно было решать вопросы со страховкой и ремонтом квартиры, но он каждый раз откладывал. Сбрасывал звонки агентов. Всё это казалось настолько несущественным, бесполезным и бессмысленным. Ведь вся эта суета не могла вернуть ему главного – его семьи.

Сидя на скамейке, на опустевшей из-за дождя детской площадки, Иван не чувствовал затекающих за шиворот потоков воды. Не ощущал хлёстких порывов ветра и удара тяжёлых капель. Рука тянулась к карману, где лежала зажигалка, но он останавливал себя. С трудом и со скрежетом зубов.

На сердце лежал тяжёлый камень, трудно было дышать. Иван осознавал, как не хватает ему семьи. Как сильно он любит Машу. Любил.

Дважды он приезжал к пепелищу, оставшемуся от Завода Полимеров. Реальным было только это – покорёженные огнём фермы и обгорелый камень. Ни духа огня, ни безумного ритуала, ни странного сторожа. Но внутри продолжалась борьба: хотелось выйти из машины и побродить по пожарищу в надежде встретить деда Матфея. А здравый смысл убеждал в бессмысленности этой затеи.

Память же ясно и дотошно воспроизводила слова сторожа. Мечталось постигнуть их смысл, грезилось найти в них способ всё исправить.

Иван так и не вышел из машины. Яростно, до крови, чесал левое плечо и уезжал. Он понимал: исправить уже ничего не получится.

10

В дверь постучали. Иван нехотя поднялся с кушетки. Та, тоскливо скрипнула, словно опечалилась расставанием. В шесть шагов Иван добрался до входной двери. Открыл не спрашивая: в ведомственной гостинице, где он поселился на время ремонта в квартире, случайных людей быть не могло.

Люда с порога обняла его за шею, впилась в губы. Запах шафрана пьянил.

– Наконец-то, – выдохнула она.