Антон Владимирович Сибиряков - Резервация 2

кресле, он готовил ее к этому. Каждую ночь. И вот – она оказалась не готова.

Трясущимися пальцами Мирра подняла трубку и поднесла к уху.

– Мирра? – послышался в трубке женский голос. – Мирра Пател?

– Да, – прошептала она, ощущая, как все холодеет внутри.

– Меня зовут Мия Лавлин…

В ту ночь, когда она решилась ехать на поиски Гая в резервацию, к ней в спальню приходило нечто иное. Не призрак, а кое-что осязаемое, то, что могло добраться до нее, причинив ей физическую боль. Обжигающая враждебная пустота ползла из-за стены гетто и расползалась по Голдтауну, словно щупальца громадного осьминога. Словно чума, которую было не удержать за рукотворными стенами.

В ту ночь, когда Мирра решилась, она открыла двери этой пустоте. И пустота заполнила ее всю, без остатка.

***

Дэйт – очкастый толстяк в вытянутой футболке – почесал закозлившуюся бороду.

– Да, – наконец ответил он. – Видел ее. Пару дней назад. Здесь, на заправке.

Все это случилось еще до того, как к делу подключился Пол Маккензи из совета безопасности – допрос в тот вечер вел обычный патрульный, дежуривший на сутках. Он был черным и широко улыбался, записывая что-то в блокнот, то и дело слюнявя колпачок ручки. Дело было в одиннадцатом часу, на заправке по Флейтон-стрит, принадлежавшей Тексако.

– Сможете описать ее поведение более подробно? – спросил темнокожий патрульный, снова показав Дэйту снимок подозреваемой девушки.

– Да, собственно, она вела себя, как обычно… я имею в виду, как остальные, – он пожал плечами. – Я бы не вспомнил ее, если бы не эти… ну… – он хлопнул себя по плечу – татушки. Какая-то японская тематика…

– Хорошо, ее действия, опишите их.

– Она зашла, оплатила бак, прошлась между рядами, – он неопределенно махнул на витрины, заваленные хламом, – купила воды и каких-то чипсов и… темные очки еще, да, я вспомнил, наверное, это важно, вот с той вертушки сняла их, но так и не надела…

– Угу, – кивнул полицейский, широко улыбнувшись. – Значит очки?

Дэйт нервно сглотнул:

– Ну, да. Очки. Она же в розыске, теперь ей понадобятся все эти шпионские штучки.

Патрульный пристально посмотрел на толстяка поверх блокнота:

– Она говорила с вами на отвлеченные темы?

– Нет, нет, только …по существу, по делу, да…

На самом деле они перекинулись парой словечек. Он спросил ее, как дела. Она не ответила. Он перегнулся через прилавок, чтобы оценить ее зад, и крикнул, что может быть ей еще что-то нужно, намекая на дрочку за деньги. Но девушка только кисло посмотрела на толстого продавца и, забрав покупки, вышла прочь. На ней были дурацкие пижамные штаны и белая майка-алкоголичка, открывающая татуированные плечи.

– Хорошо. Вам известно, в чем обвиняется эта женщина? – патрульный опять ткнул фотографией Дейту в лицо.

– По телеку сказали, разыскивается из-за того взрыва…

– Это террористка, все верно, – кивнул полицейский. – Ваши показания очень ценны. А теперь скажите – встречалась ли она с кем-то еще. И куда направилась после того, как отъехала от заправки?

Дэйт мог сказать, что видел еще одну женщину, тонкую, темноволосую тростинку, подсевшую в машину к той террористке. Но он не был уверен – плохо спал в последние дни и слишком много пил спиртного вперемешку с газировкой. Поэтому он пожал плечами. Нет. Никого. Она села в свою убогенькую тачку и потащилась на восток. В пустыню с этими гребаными перекати-поле. К КПП и кордонам.

– То есть – она поехала в сторону гетто? – уточнил патрульный.

– Да, если считать, что она нигде не свернула – она поехала в сторону резервации.

***

Отец Гая как-то сказал, что есть места, которые не отпускают. Которые держат тебя, словно цепи. И какой бы длинной ни была эта цепь, рано или поздно кто-нибудь дернет за нее и тебя потащат обратно. Люди – заложники мест, заложники одних и тех же вещей и событий. И теперь Мирра понимала, насколько верными были те слова. Она услышала их, когда Гай с отцом пили пиво на веранде. Стояла вечерняя прохлада и двое мужчин отдыхали после тяжелого трудового дня. «Цепи не отпускают тебя, никогда. Крепко держат твой ебаный индийский зад», – так сказал отец Гая и тот кивнул ему, а потом обернулся к Мирре.

–Милая, ты тут, а я и не услышал.

И они свернули этот разговор. Они нечасто позволяли себе откровенничать при Мирре. И еще реже говорили о резервации.

Цепи есть у каждого. Но иногда мы добровольно подставляем свою шею под чужие кандалы. И они утягивают нас за собой, на --">