В поле зрения эта семья ни разу не попадала. Если, как говорит малыш, она не пила пока жила с отчимом, то и понятно – трезвый образ жизни вела.

– Хорошо. А что скажете о мальчике?

– Очень тихий и замкнутый, – вновь пожала плечами Мария Семеновна. – Я с ним особо и не общалась, пока собирала документы… Он у психолога сути прожил, но она тоже ничего из него не вытянула. Не смогла.

– Постарайтесь вспомнить побольше. Сейчас важна любая информация. Любая. Нам надо знать, куда он мог пойти, чтобы успеть спасти.

– Пойти? – встрепенулась Кравцова и со смешенным чувством беспокойства и страха посмотрела прямо в глаза следователю. – Господи!

– Что? – тут же подался вперед Семен Владимирович, чувствуя, что на правильном пути. – Не тяните! Выкладывайте! Может, найдем и опередим преступника!

– Ну… когда я закончила с документами, я вышла в холл. Он как раз сидел, ожидая, когда проводят в комнату. Знаете, так сидел: сжал коленки, уткнулся в них носом и раскачивался. И вроде мычал чего-то.

– И?.. – в нетерпении поторапливал следователь.

– Я подошла, что мне не свойственно, ведь своих детей у меня нет, а от чужих я стараюсь дистанцироваться. – Попыталась оправдаться Кравцова, но потом махнула рукой. – В общем, я подошла, погладила по голове, отчего он вздрогнул и перестал раскачиваться, провела руками по плечам вверх-вниз, растрепала волосы. Он чуть поднял голову и прошептал: «Мама!» На что я покачала головой. Тогда он, пошмыгав носом, добавил: «Хочу к маме!» И повторял это, пока не пришла воспитательница и не увела его на второй этаж.

– То есть он все время хотел к матери? И вы думаете, что он сейчас, посреди ночи, пошел к маме? – удивленно переспросил следователь.

– Ну да, в моменты опасности все дети тянутся к матерям.

– Но не ночью же и не в морг…

– Вы не представляете, что иногда терпят дети, чтобы не сдать мать или отца, чтобы их не забрали пусть из плохой, но их семьи. Они будут жить как волчата, питаться мусором, терпеть унижения и побои, но до последнего будут терпеть, чтобы не лишили их любимых. Такие семьи очень трудно выявить. Ужасные вещи там могут тлеть годами…

– Да, но матери-то уже нет…

– Есть, – совершенно серьезно сказала Мария Семеновна, и добавила: – Она все еще есть. Только на кладбище. Её этим днем похоронили, – сами знаете, как похоронные службы стараются быстрее закопать государственных покойников, за которых никто платить не будет, – и мы с психологом водили мальчика попрощаться. Думаю, это единственное место, где он сейчас может быть.

Воронцов несколько долгих секунд молчал, переваривая услышанное, потом серьёзно кивнул головой:

– Что ж. Тогда едем? Надеюсь, вы поможете мне? Хочу, чтобы мальчик хоть одного человека узнал. Вас. Ну как? Потерпите еще?

– Хорошо, – не раздумывая согласилась женщина.

***

От детского дома они отъехали на старом «шевроле» Воронцова. Видимо он успел поговорить со старшим полицейского наряда, так как за ними пристроилась служебная «нива» с двумя полицейскими. Конечно, ловить маньяка лучше не в одиночку. В этом Мария Семеновна была солидарна с полицией. Только она бы взяла их побольше, чтобы уж наверняка. Например, как в фильмах: куча полицейских с пистолетами и автоматами, окружившие преступника автомобили с яркими мигалками и гулкий звук громкоговорителя…

Дорога от детдома шла лесом, пересекала окружную и съезжала дальше мимо строительного рынка к кладбищу. Всего километра полтора. Можно было подумать, что такие далекие друг от друга строения как строительный рынок, детский дом и кладбище построили специально рядом, но Кравцова знала: кладбище здесь возникло ещё полтора века назад. Потом некто не слишком умный в советское время через дорогу построил детский дом, а уж строительный рынок разросся после двухтысячных, когда московские пенсионеры решили заиметь себе по даче, чтобы коротать время с внуками на зеленой лужайке своего участка с домиком и верандой.

Дорога до окружной была старая, латанная-перелатанная, поэтому Воронцов вел машину не торопясь, стараясь не убить и до того измотанную жизнью в провинции подвеску. «Шевроле» петляло из стороны в сторону, и фары выхватывали из темноты толстые стволы елей и берез, которые словно призраки возникали перед машиной столь внезапно, что Кравцова всякий раз вздрагивала и с новой силой хваталась за ручку над дверью.

Два месяца назад женщине стукнуло тридцать пять, и она, кроме того, о --">