Ростислав Константинович Пензев - Карповая Диета

5.

Знаете, и никакая этика, в сущности, не состоятельно. Не имеет смысла доказывать что-то, когда можно отослать читателя другим книгам. «Понятие страха» С. Кьеркьегора, «К генеалогии морали» Ф. Ницше и «%%%» Чорана, читать которых я рекомендую лишь на свой страх и риск.

6.

Вы уже разочаровались? Все написанное ранее служило лишь этой цели, хотя я и оставил себе немного пространства для лукавства.

7.

Если мы все же считаем человека разумным и сознательным, то почему книгу мы не можем наградить теми же лаврами? Наверное, вы хотели бы стать особенными, полными воли и идей, но в мечтах, только в несбыточных мечтах. Книга же, напротив, зачастую гораздо умнее и интереснее человека. Каждая строчка в ней есть не только результат случайности, но и долгой кропотливой работы, сотен и тысяч лет формирования языка. Так не книга ли только достойна того, чтобы быть сознательной?

Последнее слово

И если даже небытие достойней жизни, этот вопрос было бы разумней задать, если я уже мертв?

Возможно, мое нынешнее существование и уже есть адская котловина, в которой я должен порядочно свариться за ошибки в жизни до. Ну, что же, неважно попаду я в лучший, худший или такой же мир, этот кипящий бульон меня вполне устраивает.

По крайней мере, другого я и не знаю.

И что тогда есть сознание? Sensu largo, все наше представление о мире, если мы все же считаем, его познаваемым. Sensu stricto, лишь жалкая попытка психолога шарлатана рационализировать душу без должного на то обоснования.

Давайте будем судить о сути вещей, глядя на них сквозь кривые зеркала, заляпанные жиром и маслом от попкорна. Ведь это так по-человечески.

Однажды меня спросили: "Зачем ты пьешь?" На что я ответил: "А зачем не пить, всё равно ты проведешь время зря, но так тебе оно не будет в тягость". И лишь трезвым я был способен понять значение моих слов. И когда я их понял, они явились мне совершенно правдивыми, потому что я непременно расстроился.

Цели нами полагаются, чтобы к ним можно было стремиться, но только не достигать. Только в процессе они обретают смысл, как мороженное которое было сладким пока мы его ели, но если к нему не притронутся, оно растает. В конце концов, нас снова ждет разочарование. Не сомневается только тот, кто чрезмерно глуп или гениален. Первые никак не способны определить причину сомнений, вторые ее цель. Мне же навсегда уготована участь посредственности.

Мы можем не сомневаться только в нашем представлении и потому стремимся доказать всем, что оно и есть реальность.

Memento quia pulvis es. Безмолвный прах, им и оставайся…

Стать врачом – значит отказаться от самоубийства, но так и не понять, как существовать среди смертельно больных.

Отчаяние передается по наследству от отца к сыну и от сына в книгу. Книга – плоть и кровь его.

Вы наверняка могли заметить, что человек без принципов никогда не пропадет. Как бы ни было тяжело.

О, вам придется полюбить одиночество, иначе вы будете обречены вести вечную войну, в которой никогда не сможете победить.

Существование потому бессмысленно, почему и горная река остается неподвижной. Оно вечно в становлении и суждение о ней мгновенно становится суждением о чем-то в прошлом, несомненно, не существующем. Как мы бы пытались поймать ладонями воду в реке, опустив в нее всю руку и считая, что вода в ней одна и та же, отнюдь не утекает сквозь наши пальцы.

Я сильно сомневаюсь в целесообразности данного сочинения. Ну что вы мне скажите? «Ну, нормально» или же «Ну, прикольно». Тем самым обесцените долгий труд, целью которого и должны были являться Вы, по ту сторону от повествования.