Ваня Кирпичиков - Сообщество

чудесного переселения Васьки? Ты же грамотен в этом направлении. Откуда Васька взялся? Поумничай, может мы поймем.

– Я, Мирон, трезв. Мозг не работает. Тут все не так просто, я думаю. Какой-то сбой физических законов. Все же это больше по твоей части. Что-то с пространством явно произошло. Смогу плодотворно подумать только за стаканом красного, когда нас отсюда выпустят. Тут больше физики, чем философии, Мирон.

– Андрей, я тоже в неведении всего этого. И без портвейна как-то голова не думает. Давай потерпим малость, а по выпуску попробуем решить эту задачку.

Наступила тишина. Физик Мирон и философ Андрюха резко замолчали и стали упорно смотреть в какие-то им известные плоскости. Они как будто не замечали уже Василия, им он стал неинтересен. Их увлекло нечто более любопытное и притягательное, нежели Полуэктов-пришелец. Потупив взор, они застыли в собственном одиночестве. Так продолжалось несколько минут. Затем Мирон, очнувшись, торжественно, почти с гордостью произнес:

– Василий, мы здесь одни. Здесь нет никого. И не будет. Нам неизвестен мир вне этой комнаты. Возможно, его нет. Если он вдруг и есть, то понять, что происходит там, нам не дано. Андрюха говорит, что видимо что-то есть по ту сторону комнаты-вытрезвителя. Он сомневается, но все же верит. Я…я его не одобряю…нет. Даже твое появление мне не доказательство. Ничто не указывает нам на то, что что-то есть за пределами этой комнаты. И есть ли вообще границы этого пространства? Граница…а чего она отделяет от чего? Вась, я не понимаю, откуда у нас появилось чувство, что есть какой-то другой мир вне этой комнаты. Откуда это знание есть? Кто нам его дал?

Тут Андрей возвратился из своей преисподней и стал продолжать монолог Мирона:

– Чудно выходит. Мы не видели никого, кроме себя. Мы не знаем, есть ли другие, подобные нам. Я склоняюсь, что кто-то есть. Мы существуем, значит, где-то есть такие же, как мы. Кстати, вот ты, Вася, и есть доказательство того, что мы не одиноки. Ты же откуда-то взялся. Значит, не все так плохо.

Полуэктов, слушая их странные речи, спросил:

– А кто вас выпустит отсюда? Вы говорите, что вас здесь закрыли. Кто?

Мирон уныло произнес:

– Мы, Вась, сами себе это придумали. Так легче. Сочинили легенду про вытрезвитель, портвейн и верим в нее. Откуда эти слова у нас родились – непонятно. Мы не знаем, где мы и как долго пробудем в этой комнате. Я не соображаю, откуда тут очутился Андрей, а он не ведает, откуда – я. Так и смотрим в себя и друг на друга. И вот появился ты…Ты нас смутил. Меня во всяком случае. Я не верил, что есть кто-то, кроме нас с Андреем. Я был уверен, что существуем только мы. Я сейчас в непонимании нахожусь. Как ты тут оказался? Я недоумевал уже тогда, когда ты на миг появлялся у нас и мимолетно растворялся. Так откуда же ты, Вась?

Полуэктов впал в свой загробный мир и напрочь забыл, откуда он. Ему нечего было ответить Мирону. Василий стал заикаться, нести какой-то бред. Он уже сам не знал, как он сюда попал и откуда. Он стал таким же, как и Мирон с Андреем – непомнящим субъектом без родства и причины. Уже верил, что нет никого в мире, кроме Мирона с Андреем. Он забыл свои корни. Для Василия ничего не существовало, кроме этой комнаты, этого трансцендентного пространства, его счастья. Он принял легенду о вытрезвителе и стал единицей сообщества, членами которого были Мирон и Андрей. Эта ячейка из трех оболочек располагалась в собственном мирке. Он одиноко висел во вселенных, радуя своих жителей – Мирона, Андрюху и новобранца Василия.

Мирон и Андрей больше не задавали Ваське вопросов о его существовании. Они приняли его в свой коллектив. Все верили, что нет никого на свете, кроме их троих. И свет этот ограничивался помещением под названием вытрезвитель. Им нравился уют, нравились вечные стены, вневременные кровати. Время потеряло смысл. Ему было не до них. Оно занималось чем-то другим.

Васька иногда, по старой привычке вскрикивал “Наш мир трансцендентен!”, но сожители не обращали на это внимание – они смотрели в себя и наслаждались собственным существованием, своим сообществом.

…И только Тот утирал слезы отчаяния и беспомощности, наблюдая за происходящим.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.

--">