Ваня Кирпичиков - Пир королей

Прервал его путешествия Онуфрий. Он снова пришел в гости. Вкусить еду и выпить, ведь у Иосифа всегда был полна съестная кладовка. Увидев Онуфрия, Нежный стал делиться произошедшими событиями накануне. Делал он это нервно, пуская слюни и запивая их каким-то ликером собственного производства. Вытаращенные глаза Иосифа напоминали линзы, а весь вид Иоськи говорил о его крайнем потустороннем возбуждении. Онуфрий шепотом произнес:

– Ты хочешь сказать, что сейчас в тебе неумолкаемая биологичка и в доме находятся трое неизвестных?

– Сейчас…ну сейчас…наверно…нет…Но вчера же было! Онуфрий! Было! – прогремел истошно Иося и залпом выпил полбутылки ликера.

– Иосиф, то ли ты объелся, то ли недоел, но явно у тебя какие-то видения образовались из другого мира…Может стоит слегка повременить с алкоголем? Видать от него подобное беспутство твориться с тобой. Угомонись малость, авось и растворятся шизоидные картины, рассказанные тобой.

– Онуфрий, что они хотят? Почему они явились мне, а не тебе?..

Тут Иосиф внезапно застыл. Молча, встал и направился в угол комнаты. Он его влек. Сев на корточках и повернувшись лицом к стене, а спиной к Онуше, Иося резко переключился на это пространство, смотря вниз угла, как в Истину. Он стал рассуждать, почему в углу нет никаких предметов, каково предназначение этого объема и что в нем происходит. Не увидев понятного ему смысла, Иося встал, походил кругами. Издали вновь посмотрел на угол. Ему это место казалось таинственным.

– Иося, что с тобой? – удивленно спросил Онуфрий.

– Что?…А ты понимаешь смысл того угла? Зачем он? Почему там пустота? Для чего он нужен?

– Ну…угол…я не понимаю…о чем ты, Иося? Тебе надо отдохнуть!

Тут Онуфрий замер, изобразил испуганного манекена, пристально взглянул на Иосю и прошептал:

– Я слышу…звуки…они идут откуда-то…кажется…из тебя…ты был прав…и…кто-то еще есть…там…

– Началось… а ты не верил…– мрачно промолвил Иося.

Онуфрий и Нежный увидели их. Те стояли в комнатах и казалось не издавали никаких звуков. Три тела. Три человека мужского рода. Три биологических сгустка. Три очертания чего-то в чем-то. Три отображения кого-то где-то. Неизвестно откуда взявшихся. Они не исчезали. Существовали для Онуфрия и Иосифа. То ли объекты, то ли субъекты. Даже Истина была заинтригована их наличием или явлением. Ведала ли о них вездесущая биологичка? Знали ли они, что E=mc²? Что для них что-то? И есть ли кто-то?

– Видишь, Онуфрий, они здесь… Они очутились здесь… Послушай… я все понял. Я в том незамысловатом углу кого-то искал. Признаюсь, я там постоянно кого-то ждал, задавал себе нетривиальные вопросы бытия. Вчера, позавчера, месяц назад, год назад. Это длилось долго. Я в углу постоянно сидел и чего-то ощущал, философствовал, думал. Не понимал назначения угла у себя дома. Я уверен, Онуша…я ждал в углу этих троих. Но они появились не совсем тут, не в углу. Хотя рядом…Онуфрий, они из ниоткуда. Из того ниоткуда, про которое никому неизвестно. Томящий и мучавший меня угол – предвестник их появления. Они посылали мне сигналы о прибытии в мое пространство через угол, в котором я сидел и чего ждал, рассуждал. Это малый объем оказался потусторонним. Они…они анонсировали свой приход через угол…и теперь…здесь…зачем они пришли? Что им нужно от меня? А может они и не ко мне пришли, а к…биологичке? Или она их сюда позвала? Для чего? А плач новорожденного? Что сие значит?

– Иося…может…может это и так…тела…загадочный угол.., но что внутри у тебя происходит? Внутри! В тебе! Или не в тебе? – замороженно, почти замогильно спросил Онуфрий.

В следующий момент товарищи сели за стол и стали яростно жевать красную колбасу. Вкусную. Жирную. Делали это синхронно, заталкивая внутрь своих оболочек ломти еды. Их чувства и мозг были затуманены. Они просто жрали колбасу, как собаки кости. Для них все исчезло – три манекена, крикливая биологичка, бесовский угол. Они превратились в биороботов. Их цель проста – есть еду. Казалось, что они не видят и не слышат ничего. Более того – они не ощущали друг друга. Изредка Иося поднимал голову и как-то с издевкой смотрел на картину, где была изображена колбаса. Злорадно кивая головой кому-то на полотне, он пускал слюньки торжества. Онуфрий ушел в