Ваня Кирпичиков - Нора

обращался с просьбами к кому-то потустороннему, к каким-то могущественным неизведанным силам, но Мартирокловича все также в упор не видел.

Голый крутил глазами, размахивал руками, жестикулировал, пытался что-то поймать и кому-то что-то доказать. Видно было, что он постоянно находится в поисках чего-то значимого для него. При этом страдания и мучения отпечатались на его монохромном лице. “Не сладко ему тут приходится! Не жизнь, а сплошная пытка…” – подумал Онисифор и решил, несмотря ни на что, начать беседу с данным нетривиальным созданием.

– Послушай, послушай…ты меня понимаешь? Ты меня видишь? – громко и внятно сказал Секлетеев.

Жилец клетки не воспринимал настойчивые обращения Онисифора. Он жил в своем мире. Тогда Мартироклович кинул за решетку оставшийся кусок хлеба и лук в надежде, что данное действо как-то повлияет на узника – безрезультатно. Онисифор стал трясти клетку – без изменений. Существо было озабочено только своей жизнью, своим единоличным пространством. “Каково же оно?” – подумал Секлетеев и уснул в безнадеге возле клетки, крепко зажав в руке еще не допитую бутылку водки.

Ему снились томящиеся в кандалах заключенные, лежащие в грязи и постоянно стонущие то ли от физических болей, то ли от душевных. Они разговаривали с какими-то богами, с какими-то ангелами или их демонами. Возможно, среди них был и сам Секлетеев. На них лился кислотный дождь, разъедавший их плоть. Звучал повсюду чей-то злорадный раскатистый смех. Казалось, что эта мерзкая радость принадлежала самому главному богу. Онисифор очнулся в совершенно разбитом состоянии.

“Надвигается кошмар…надо возвращаться в свою нору, в свою колыбельку счастья…” – подытожил он и посмотрел напоследок на голого мученика. И тот… подмигнул Секлетееву!!! Насмешливо так, игриво. Неосознанно, движимый некими неизвестными причинами Онисифор тоже подмигнул ему. Тоже забавно, по-детски. В разуме появилась голографическая фраза : “Свой!” В следующий миг их глаза вошли во взаимодействие. В результате чего оба сознания пришли к единому корню бытия, где не было ничего, кроме их двоих. Там не существовало даже Ничто. Оно испугано и панически оттуда бежало, чтобы забиться в самый черный угол и просить прощения у Абсолюта за свое неуместное расположение.

Для родных Онисифор исчез навсегда. О нем забыли быстро. Дурашливый чудак был предан забвению моментально, как это бывает в мире ненавистных ему людишек. Однако, под землей Секлетеев по праву обрел вечное счастье и почувствовал смысл бытия, воссоединившись с родной душой, так неожиданно найденной. До этого тосковали оба. Мучились. Но вот свершилось и они вместе. Была ли эта встреча случайна? Скорее нет – родственные души притягиваются и составляют единое целое, единое пространство, где им никто не нужен. Они самодостаточны. Они неразделимое божество. Они знают друг о друге, этого им хватает вполне. Им не нужно, чтобы о них знали. Им не нужны никакие знания о ком-то другом, о чем-то другом по ту сторону их вселенной. Им вообще неинтересны другие измерения и материи. Им вообще ничего не надо. Они счастливы вместе и это есть их Истина. Абсолют не против.

А как же счастье для других?..”Слишком много счастья не бывает!” – отозвался Абсолют, поманив к себе хитрое Ничто.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.

--">