Борис Вячеславович Конофальский - Нечто из Рютте

законы. Последний год я вел всю его переписку и писал все его приказы. А он только прикладывал свой перстень.

– Так ты стал его писарем?

– Не совсем чтобы писарем. Лейтенант был бесшабашной храбрости человек. И вечно лез в самую кашу. А мне, к сожалению, приходилось следовать сразу за ним. Так что в палатке я был его писарем, а в бою оруженосцем. Таскал щит и алебарду.

Епископ, видимо, наелся и лениво ковырял ложкой взбитые сливки с ягодами. Теперь он не казался истеричным барином. Солдат видел, что перед ним сидит тонкий интриган, мастер политики, обмана и лукавства.

– И куда же ты пошел после смерти Брюнхвальда?

– Никуда не пошел. У Брюнхвальда был контракт с фон Крюнендорфом. Я так и остался у графа в полку. Он определил меня писарем в кавалерийскую роту.

– И как тебе было в кавалерийской роте?

– Весело. Они там все воровали.

– Воровали? И что ж они воровали?

– Все что только можно. Лошадей ставят на выпас, а фураж списывают. Коновалов вызывали каждый день. Как будто половина лошадей в роте больны.

– А они не болели?

– Конечно, болели, но не так часто, как приходили коновалы, и не так часто, как это оплачивал граф.

– Ха-ха-ха-ха, – засмеялся епископ. – Воровали! Какая прелесть!

– Прибавьте к этому перековку, которой не было, и ремонт сбруи, который был не нужен.

– Ты не только грамотный, ты еще и в лошадях разбираешься?

– У лейтенанта Брюнхвальда было четыре коня. У меня пятый. Четыре года ими занимался я.

– И что ж было дальше, ты пошел к графу и сказал, что его обворовывают?

– Нет, граф сам догадывался, а я не стал это отрицать.

– И что было дальше?

– В этот вечер меня пытались зарезать.

– Ах-ха-ха-ха, – снова засмеялся епископ. – Какая прелесть, люди не меняются, hoc est verum.

– Malum consilium, для нападавших, – произнес солдат, – к тому времени я уже многому научился у лейтенанта Брюнхвальда за четыре года непрерывных сражений.

Епископ перестал жевать, отложил ложку. Он едва мог скрыть удивление.

– Scitis lingua patrum nostrorum? – спросил он.

– In mensura facultatem, – ответил солдат.

Епископ обернулся к монаху:

– Что скажешь?

– Скажу, что в этой фразе «in» не употребляется, достаточно просто сказать «mensura facultatem».

– Да не это я имел в виду. – Епископ махнул на монаха рукой. – Скажи, друг мой, а кто же тебя обучил языку знаний? Опять сам?

– Нет, монсеньор, на этот раз учитель был. Это был монах Фелинганского монастыря. Фон Бок в очередной раз не заплатил своим наемникам, они начали грабить на востоке от озера Фелинга, хотели разграбить сам город Фелинга, но там все было разграблено до них. И тут им попался монастырь. Вынесли все ценное, а монастырь подожгли, мы выбили их оттуда, и из огня удалось спасти четыре сотни книг. Барон забрал их себе. Приказал мне их продать. Но в тех местах людей с деньгами не было. Мы возили их с собой. А за нами увязался один монах, брат Сульвио. Он все время ныл и просил их вернуть, бубнил, что это большая ценность. Я захотел узнать, что же в них такого ценного. А три четверти этих книг были написаны на языке древних. Брат Сульвио сначала читал мне их по ночам, а потом стал учить меня этому языку. За год я стал читать сам.

Епископ помолчал и произнес:

– Аббат писал мне, что ты редкий человек. Вижу, что он не ошибся. – Он опять помолчал, а потом предложил, указав на стол: – Хочешь что-либо поесть? Присаживайся.

При этом сам епископ встал.

– Бери, что хочешь.

Солдат не шелохнулся. Он не ел со вчерашнего дня, но сесть за стол после того, как из-за него встал хозяин, значило признать себя слугой или лакеем.

– Благодарю вас, – сухо ответил солдат. – Я не голоден.

– Ну, как знаешь, – так же сухо произнес епископ. – А почему же ты ушел из своей профессии?

– Мне показалось, что я уже исчерпал всю удачу, отпущенную мне. Почти двадцать лет мне везло. Везение не может быть бесконечным.

– А как ты об этом узнал? – Епископ подошел к окну. Он не смотрел на солдата.

– При штурме Эшре. Наш командир, герцог де Приньи…

– Молодой герцог? Герцог Альбер? – перебив солдата, спросил епископ.

– Именно, герцог Альбер, его отец, к которому я нанимался, уже год как умер, решил похвастаться своей гвардией перед дружками, сановными особами, и сказал, что сам с нами первый войдет в пролом.

– А ты был в его гвардии?

– Я был правофланговый корпорал гвардии, охрана штандарта Его Высочества Биофра, графа де Фрэ, графа де Ганши, герцога Альбера де Приньи, его глашатаем и чтецом его приказов.

– Поэтому ты --">