Виктория Шваб , Тесса Греттон , Хэйди Хэйлиг , Дониэль Клейтон , Ребекка Роанхорс , Натали С. Паркер , Марк Оширо , Зорайда Кордова , Самира Ахмед , Кайла Уэйли , Джули Мёрфи , Лора Руби - Вампиры не стареют: сказки со свежим привкусом

верно.

– Ага.

– Думаю, я могла бы согласиться, но, наверно, подождала бы пару лет до совершеннолетия. И, может, попыталась бы скинуть парочку фунтов.

У меня округлились глаза. Об этом я даже не подумала. Если превращение сохранит мое тело таким, какое оно сейчас, у меня навсегда останутся это пузо и складки жира вокруг лифчика.

Я сползла по театральному креслу вниз, чтобы положить затылок на спинку и уставиться в потолок.

– А ты будешь жить вечно вместе со мной? – прошептала Сид мне в ухо.

Такой опции не было – вампиры четко дали мне это понять. Только я, и, если я попытаюсь обратить кого-то в первые пятьдесят лет, они убьют нас обоих.

Я быстро поцеловала ее.

– Конечно. Мы будем вместе править ночью и бесчинствовать по всему свету.

Тем вечером Измаил вывел меня на долгую прогулку по району Пауэр энд Лайт^[1], где бары обменивались неоном и басами, словно на языке любви. Замерзшие парочки и компании друзей перебегали от ресторана до отеля или парковки в облачках выдыхаемого ими тумана над головами, похлопывая ладонями перед своими ртами, одетые в куртки друг друга, смеющиеся и матерящиеся на мороз. На мне было длинное пальто и шарф, но Измаил впервые накормил меня своей кровью, и я едва чувствовала холод. Эта магия согревала меня изнутри. Семь ночей подряд – это было основой ритуала. Он пьет мою кровь, я пью его. Если бы мы остановились после шестой, то несколько дней мне было бы плохо, а потом я бы выздоровела. Но осталась человеком.

Мы пошли на север от Центра Спринта мимо темных зданий делового центра, пока бары не отдалились друг от друга, а местных, направляющихся домой или уговаривающих своих маленьких собачек пописать на двух квадратных футах покрытой инеем травы, не стало больше тусовщиков. Я просунула руку под локоть Измаила, что показалось ему очаровательным, и он не возражал против топота моих ботинок по тротуару, в то время как его ноги ступали совершенно бесшумно. Он был сексуальной тенью и мог защитить меня абсолютно от всего.

Я спрашивала себя, каково было бы идти по этой улице одной и всё равно не бояться. Никаких ключей, сжимаемых между пальцами наподобие кастета, никакого учащенного пульса, и если бы кто-то назвал меня лесбиянкой, я могла бы без лишних волнений послать его на три буквы – или, что еще лучше, разорвать его проклятое горло.

– Ты взволнована, – тихо произнес Измаил.

– В этом всем такая власть.

– Да. И опасность. Ты должна будешь, если присоединишься к нам, научиться думать о том, как выжить не только завтра, но и в следующие десять или сто лет. Составлять планы, основы на вечность. Только тогда ты сможешь позволить себе жить в моменте. Ты можешь казаться человеком, но только если будешь думать, как монстр.

– И что это значит?

– Повсюду есть камеры и телефоны, подслушивающие нас. Мы выживаем, потому что нас не ищут. Если кто-то захочет найти тебя – захочет найти вампира, – они найдут. В этом мире невозможно спрятаться, теперь невозможно, и у тебя должна быть личность.

– Поэтому у тебя есть галерея.

– Чтобы я мог платить налоги. Я в системе.

– Звучит скучновато.

Он одаривает меня настоящей улыбкой – слишком прекрасной, чтобы описать словами.

– Нет никакой скуки в том, что ты понимаешь.

– Звучит прямо как стих, – с трудом проговариваю я, едва способная дышать после такой улыбки.

– Представь, что можно сделать, когда у тебя есть десятилетия на обучение. Представь, какими могут быть твои рисунки через сто лет, после того как ты поживешь в Таиланде, Германии и Новом Орлеане. Представь, с кем ты можешь познакомиться. Что ты можешь испытать.

Мы приблизились к Речному рынку, где рестораны стали более вычурными или, по крайней мере, имели в названиях слова типа «гастропаб», и я подумала о том, чтобы всё это нарисовать: падающий под углом свет от витрин магазинов впереди и мерцание звезд – одно теплее другого. Смогу ли я изобразить что-то вроде теплоты?

– Это стоит солнца? – тихо спросила я.

– Ты научишься создавать свое собственное.

Я подумала о Таиланде и Новом Орлеане, о танцах и выворачивании языка от нового наречия и новых понятий. Подумала обо всем том сексе, который у меня мог бы быть. О музыке, которую я могла бы услышать. И у меня вдруг защемило в --">