Кирилл Луковкин - Путь Зверя (СИ)

легкость. Партии тянулись, третья, пятая, и постепенно перед Уолтером выросла горка фишек. Разговор затих, мужчины сосредоточились на игре. Еще два роббера Джону и Уолтеру фартило, но затем пошла полоса неудач.

Опытный Кэмпбелл играл умело. Офицеру хватало ума ему подыгрывать. Карты ритмично шлепались об стол, резали масть и уходили в руку.

Уолтер ощутил азарт и перед следующей партией сказал:

— Иду ва-банк.

— Смело, — кивнул Кэмпбелл, демонстрируя согласие.

Сдавал Джон. Питер открыл карты и посчитал козыри. Расклад был удачный. Но друга почему-то переклинило — каждый его ход оказывался до обиды провальным. Уолтер держался еще какое-то время, но настал момент, когда исход игры стал очевиден.

Кэмпбелл выложил свои карты на сукно. И победно улыбнулся.

— Поздравляю, — сказал Питер.

— Если вы ведете дела так же, как играете в вист, — громко произнес офицер, вертя в пухлых пальцах игральную фишку, — имение Уолтеров ждет печальная участь. Ваш отец был осмотрительнее.

Партнеры по игре, и даже кое-кто за соседними столиками, добродушно засмеялись. С Питером что-то произошло. Его захлестнула какая-то дикая, первобытная ярость.

— Что вы имеете ввиду?

— Что следует думать головой прежде, чем вступать в игру. Иначе можно остаться без гроша в кармане! — офицер снова одолел приступ веселья. — Но дураку и закон не писан.

Улыбки вокруг моментально увяли.

— Прошу извиниться, — не своим голосом прохрипел Питер; ему вдруг захотелось вцепиться в эту лоснящуюся, самодовольную рожу зубами. И рвать ее, рвать на куски.

— С чего бы? — осведомился Жабен. — Не вижу повода.

Питер одним движением смахнул со стола карты, фишки, еще не спрятанные Кэмпбеллом деньги и наполненные стаканы. Жидкость выплеснулась на мундир обидчика. Кто-то коротко взвизгнул.

— Сейчас увидите, — он встал.

Жабен залился краской, как спелый помидор, и засипел:

— Да как вы с-с-смеете?..

Мгновенно образовалась тишина. Маккарти быстро схватил шатающегося Уолтера под мышки и поволок из зала. Кэмпбелл шел следом и успокоительно о чем-то бубнил. Гомон возобновился, но Питер успел услышать отчетливое: «Пьянь!».

Питер хотел было вырваться, но его крепко спеленали еще двое джентльменов. Заботливо поддерживая под локти, они повели его к выходу.

Перед глазами плавало и двоилось.

Содержимое желудка рвалось наружу.

Зверю нравилось, когда добыча не видит, но чувствует его присутствие. Сначала ее трогает смутное, чуть уловимое волнение, которое постепенно перерастает в тревогу, заставляет ее высматривать врага, оглядываться, прислушиваться к каждому шороху, замирать в напряженной позе. Наконец, испуг достигает такой степени, что даже мышиный писк заставляет ее подпрыгивать. Но это имеет предел, переступив который слабая жертва сдается, а сильная продолжает бороться за свою жизнь. Больше всего ему нравилось охотиться за сильными. В последнее время такие попадались все реже.

Сегодня досталась слабая. Оправдывало то, что это самка. Зверь сделал все быстро: лишний шум мог бы переполошить селение и помешать завершить начатое дело. Он уже почти закончил, когда на свет выбежал еще один человек. Этот был детеныш. Он взывал к самке: «Мэри, где ты? Мэри, отзовись!». Зверь напружинил мускулы и заработал челюстями быстрее. Детеныш обежал вокруг колодца и застыл. Зверь поднял окровавленную морду, глухо зарычал. Он хотел было кинуться к детенышу, но тут что-то удержало его.

Остановило, словно внутренний приказ. Властный и жесткий.

В любой момент человеческий ребенок мог закричать. Но он молчал, затравленно уставившись на Зверя, и на его маленьком круглом личике ярко блестели глазки. Зверю не составило бы труда оторвать ему голову одним движением челюсти. Похоже, детеныш это знал. Под его ногами натекла небольшая лужица.

Ждать дальше становилось опасно.

Зверь щелкнул клыками и нырнул в ночь.

Если сегодня произошло такое, подумалось ему на бегу, следует подготовиться.

Осталось мало времени.

Питер тоскливо смотрел на тарелку с гороховым супом. От тарелки шел густой пар. Есть суп Питеру совершенно не хотелось. Головные боли усилились и особенно интенсивно терзали его по утрам. В ожидании, когда обед остынет, молодой лорд развернул свежий номер «The Times». Строчки сливались в однотонную чернильную вязь, упрямо не --">