Джон Грегори Бетанкур , Даррелл Швейцер - Да будет благословенно имя ее!

крови и разделить мою кровь с остальными — для этого были приготовлены жертвенный кинжал и чаша. Но — да будет благословенно имя ее! — мне предстояло вступить в эту благословенную и проклятую компанию на веки веков.

В ту ночь я встретился с Клеопатрой. Я оказался с ней лицом к лицу. Заглянул в ее глаза… Это невозможно выразить… Я лишь могу сказать, что в последний миг здравый рассудок во мне пробудился, я спрыгнул со стола, выхватил револьвер и разрядил в нее весь барабан. Ты можешь подумать, что я промазал, что был одурманен снадобьями, что рука утратила твердость, так что я промахнулся. Но я-то знаю, что не промахнулся. И пули, конечно же, не помогли. Она лишь рассмеялась. Ужасным смехом.

Было уже поздно. Мы остались одни в темноте. Улица опустела. Я оглянулся на здание греческого кафе. Казалось, что там никого нет. Немногие свечи погасли или догорели. Весь город как-то неестественно притих. Не было ни далекого лая собак, ни ночных птиц, ни песен или смеха ночных бродяг.

Притихли. Молчат. Слушают.

Сэр Генри Макферсон начал смеяться, и при этих звуках кровь застыла у меня в жилах. Не было больше добродушного смешка приветливого пожилого человека, бывшего когда-то моим наставником. Это было нечто иное.

— Отличная история, а, Дэвид? Да, отличная история. И финал такой напряженный и непонятный. Ну же, покритикуй, если сможешь. Я ценю твое мнение, Дэвид. Ты всегда был умным мальчиком.

Я не мог себя заставить вымолвить хотя бы слово.

— Вот, — добавил он и толкнул по столу каменного скарабея.

Какой-то импульс, которого я не мог понять и которому не мог воспротивиться, заставил взять фигурку в руки.

— Дэвид, ты же хочешь узнать, почему Клеопатра после двух тысяч лет, проведенных в гробу и за гробом, в состоянии после смерти, как ты можешь это назвать, откликнулась на эту болтовню и пришла ко мне. Что ж, могу тебя заверить, она проделывала это и раньше, когда привлекала в свою темноту арабов, персиян, турок, даже монголов, когда все эти расы по очереди правили миром, когда ее темное влияние помогало манипулировать ими. Ей известно, что власть ускользает от Греции и Рима, и теперь — «Фи-фай-фо-фам, дух британца чую там»^[1] — разве это не забавно, Дэвид? Теперь она знает, что власть исходит из Лондона.

Так что теперь она призывает англичан, Дэвид. Вот чего она хочет.

Но есть еще кое-что. Ты сомневаешься в правдоподобности моей истории. Ты искренне хочешь заставить себя не верить ни одному ее слову. Особенно волнует тебя один пункт логических рассуждений.

Давай, мой мальчик, задавай свой вопрос, если тебе это необходимо.

В конце концов я все же подобрал слова и смог заговорить:

— Но… Если ваши пули не произвели никакого эффекта, как вам удалось убежать?

В темноте ярко сверкнули зубы сэра Генри.

— А я и не убегал, — ответил он.

И в этот момент сзади к нему бросились греческие официанты во главе со священником. В руках они держали серебряный крест, кинжалы и деревянный кол.

Примечания

1

Из детской сказки «Джек и бобовый стебель» (пер. М. Клягиной-Кондратьевой).

(обратно)
--">