Зинаида Порохова - Мистическая сага

Говорили – сняли себе где-то квартирку да оттуда, не показываясь, и продавали хату Акима. Да только всё бестолку. Три года эта продажа с места не двигалась. А почему? Когда покупатели приходили в дом с приказчиками, то бишь – с риэлторами, то Михалап тут же к делу подключался. И в глаза им всякие страсти напускал. Вот тем и казалось, что и стены-то в доме кривые, и крыша в дырах, и разводья от протечек всюду. Да и соседи страхов добавляли, рассказывая им, что в этом доме нечисть водится. Они и сбегали отсюда, как осой ужаленные. А домовому Михалапу того и надо.

Так бы он и жил здесь дальше в одиночестве, пока Акимова хата не рухнула бы от старости, никому больше не доставшись. Нет нынче стоящих людей, а всякая шушера ему тут без надобности. А потом бы – Михалап домовой авторитетный, не малец какой-то – нашёл бы он себе иное местечко для обитания. Нынче много чего строють – выбирай любой дом да и хозяев на свой вкус! Нашёл бы себе новые хоромы.

Да тут, нарушив его планы, откуда-то взялась эта настырная старуха Полина. Пока она документы оформляла, а внучка Ларка в общежитии обреталась, всё ж поселилась эта старушенция в Акимовой хате. А куды ж ей ещё – издалека ведь. И тут уж Михалап душеньку себе отвёл, разгоняя скуку. Хотел отвадить эту старуху. Так что пугал Полину, как следует, ночные страхи на неё нагоняя. И в трубу гукал, и стены по ночам шатал, и в потёмках кругами по дому водил, пряча от неё двери и выключатели. Но ничего её не взяло. Купила упрямая Полина хату и с внучкой Ларкой в неё вселилась, контейнер сгрузив.

Тьфу, ты!

Бабы здеся правят теперя, одним словом. Хотя не по-казачьи это.

Глава 4 Евдокия

– Эй, Миха! Ты тут, что ли?– услышал он чей-то зов, но не сдвинулся с места и даже не обернулся.

Не будет он отзываться на такое! Его звать Михалап, то есть – меховые лапы. Это имя ему дали родители, уважаемые домовые Местята и Лукия – нечего его обкусывать. В этом имени есть по букве от имечка каждого из его родителя – «м» и «л». А ещё «ха» и «ап» – от имён деда Харея и его бабки Апраксии. Поэтому обкарнывать их, обижая свой род, Михалап никому не позволит. Сколько раз уж всем говорено!

Тут он почуял, что за его спиной появилась старая знакомая – ведьма Евдокия, в этот раз в облике чёрной кошки. Да что там – в этот? Она почти всегда ею и оборачивалась, когда на промысел выходила. В основном – ночью, за что её, за глаза, ещё называли – Полуночница. Михалап уже плохо помнил, как она выглядит на самом деле. По крайней мере, лет сорок назад Евдокия уже была весьма упитанной бабой в летах. А сейчас – и подавно, наверное, уже старуха. А впрочем, кто их знает, этих ведьм. Умеют они себе годы убавлять да красоту девичью воровать. Может и не старуха вовсе, может – всё ещё молодайка. Не его это дело.

– Ты чего не отзываешься? – миролюбиво спросила Евдокия.

Видно, что-то ей от него нужно – по льстивому голосу слыхать.

– А, это ты, Дунька! – обернулся он. – А я тут задумался – о былом да о бывалом. Не заметил тебя.

– Чего это – Дунька? – зашипела кошка, выгнув спину.

Аж искры из горба посыпались. Не загорелась бы крыша.

– А чего это – Миха? – строго спросил домовой, нисколечки не испугавшись. Таким только страх покажи…

– Ну, ладно – пусть Михалап, квиты. Какой ты обидчивый, – легко уступила Евдокия, снова усаживаясь на балке.

Точно – что-то ей от него нужно! Ишь, уступчивая какая! Обычно она сразу в горло вцепляется – если что не по ней, и шерсть клочьями летит. Знаем, видали.

– А скажи – чего это ты к моей Ларке приставала? – сурово спросил он её. Чтобы знала своё место и меньше на его территории пошаливала. – Чего к ней ночами шастаешь и спать не даёшь? Это из-за тебя она на днях такой ор подняла, что я чуть с чердака не свалился? Насилу в себя пришёл, – усмехнулся он.

Ясное дело – не поверила она в эти нежности. И просто так спросил, для порядка. Не очень-то и жалко было девчонку.

– Хочу помочь выжить эту бабку и её внучку из твоей хаты, – льстиво заявила Евдокия. – Иль ты решил их оставить?

– Ишь, доброхотка! – хмыкнул Михалап. – Тебе-то что за дело? Ты ж просто так и хвостом не махнёшь, – сказал он, одновременно намекая и на тот хвостик, который, как известно, есть у каждой уважающей себя ведьмы.

– А тебе что за дело до моего хвоста? – не пропустила его тонкий укол ведьма. Но тут же сбавила тон: Ты ж знаешь – хвост для кошки это святое.

– Нашла --">