Тим Леббон - Безмолвие

На меня производили впечатление некоторые сюжеты из вечерних выпусков новостей, и я не смотрела разные экстремальные ужасы, найденные в интернете моими друзьями: обезглавливания, автомобильные катастрофы, реальные убийства, смерть, – я понимала, что для меня это будет уже слишком.

К тому же глубоко погребенные воспоминания об аварии всплывали в самые неожиданные моменты.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы полностью осознать, что же я вижу. На веревке висело что-то красное и мясистое, плавно покачиваясь, словно от легкого прикосновения. Позади на земле валялись упавшие палатки, а на одной из них судорожно бился какой-то силуэт, быстро дергая конечностями, похожий на заводную игрушку, которой перетянули пружину.

Заморгав, я уселась на кровати. Это было то самое место, которое я уже видела. Теперь пещеры в кадре не было, а изображение оставалось ровным и неподвижным – похоже, камеру установили на штатив. Развешенные между палатками фонари возбужденно раскачивались, отбрасывая неистово мечущиеся тени.

Я закрыла глаза, словно собираясь выполнить перезагрузку. Подержала их закрытыми дольше обыкновенного, размышляя: «Что же я вижу?»

Когда я снова открыла глаза, я увидела, как кто-то выскочил из зарослей и попытался проникнуть в большую палатку. Что-то – неясный силуэт в воздухе, пятно на экране, может быть, даже призрачное изображение – метнулось следом через поляну. Оно настигло беглеца, прикоснулось к нему, и оба упали.

У меня бешено заколотилось сердце, больно ударяясь в грудную клетку. Я прильнула к экрану, однако человек находился далеко, скрытый в мельтешащих тенях, и вблизи изображение лишь расплылось, разделившись на отдельные точки. Похоже, он дрался. И его лицо было уже не белым.

Оно стало красным.

Если бы это был фильм ужасов, я бы посмеялась над спецэффектами. Я не могла рассмотреть, что происходит. Все смешалось. Судорожно метавшиеся силуэты теперь только вздрагивали, словно кончился завод пружины. Кусок мяса продолжал раскачиваться.

Что-то отделилось от массы, висящей на веревке, – теперь я вынуждена была признать, что это останки одного из спелеологов. Какое-то мгновение оно просто цеплялось за них, неясный образ, словно проросший из жуткого куска мяса. Затем оно расправило кожистые крылья и быстро выпорхнуло из кадра.

– Мама… – тихо пробормотала я. Мне это совсем не нравилось. Это было чересчур реалистично.

Субтитры по-прежнему оставались включены, но говорить уже было некому.

* * *

– Твою мать, твою мать! – пробормотал Хью.

Ему было холодно. Мороз щипал ему кожу, устраивался на его влажной спине, под мышками, в промежности. Что бы это ни было, это было чертовски действенно. Ткнув кнопку на пульте дистанционного управления, Хью нахмурился. Канал «Дискавери». Определенно, там ни за что не согласились бы на подобное, ведь так? Это же научный канал. Серьезный канал. На дворе ноябрь, и до Дня Всех Святых еще две недели.

– Твою мать!

Какие-то тени взметнулись вверх из нижней части картинки, кружась среди деревьев подобно большим перепуганным птицам. Хью прибавлял громкость так, пока цифры на экране не показали сотню, и комната наполнилась громким гулом. Что-то зашелестело, но звук быстро оборвался. Что-то побежало, вдалеке раздались гулкие шаги, затихшие так же быстро, как и возникшие.

Новые существа – Хью предположил, птицы, хотя в этом описании было нечто странное, – мелькали по экрану, одна из них ударила в стоящую палатку и словно исчезла внутри.

В том, что это происходит в действительности, Хью убедили паузы. Были периоды лихорадочного движения, по большей части за кадром, но слышные, и время от времени мелькающая на экране жизнь. Однако между этими событиями были промежутки тишины – довольно длительные, когда оставался только нежный шелест легкого ветерка в листве, электрическое гудение телевизора, включенного на полную громкость, жужжание мух и прочих насекомых, кружащихся перед объективом камеры, образуя случайный узор на этой неведомой поляне посреди леса, – и именно они создавали ощущение реальности.

Они, а также то, что висело на веревке. Это было похоже на приманку, окровавленный кусок мяса, подвешенный на веревке, чтобы привлечь хищного зверя. Вот только на этом куске сохранились обрывки одежды.

– Это все-таки должно быть кино. – Хью произнес это вслух, чтобы нарушить гнетущую тишину, а также чтобы немного успокоиться.

Кто-то --">