Бентли Литтл - Игра чисел

— Ушел, — сказал Кигельман. — Он, должно быть, знал, что мы его выслеживаем — или что его можно выследить — и смылся.

Розенталь откашлялся.

— Вы что-нибудь нашли…

— Херню. Мы нашли всякую херню. Продукты, предметы мебели, всякая всячина. Он забрал с собой компьютеры, диски, все бумаги, которые у него были.

— Но его машина должна быть зарегистрирована. Должно быть хоть что-то…

— Что? Что должно быть? Вы думаете парень, который может взломать нашу систему безопасности и заставить вас трахнуть себя, прочитав кучу цифр, достаточно глуп, чтобы оставить кредитный след или отслеживаемый компьютерный путь? Мы имеем дело с Гликманом.

— И что мы можем сделать? — спросил Купер.

— Мы ничего не можем сделать. Люди из бюро снаружи готовы прищемить ему задницу, если мы отследим еще одно проникновение. Вы, ребята, можете узнать, что означают эти цифры и как мы можем использовать их в будущем, — он покачал головой. — Черт возьми, если бы они были у нас во время Холодной войны, мы могли бы сбросить листовки на Москву, и русские бы затрахали себя до смерти. В этом есть мощный военный потенциал.

— Кто еще…

— Вы двое. И точка. Ни слова, ни намека остальным. Поняли меня?

— Гамильтон и Грин…

— Ни хрена не знают. Вы. И точка. Поняли?

И Розенталь, и Купер кивнули.

— Тогда все в порядке. За работу.

Разберутся они в этом, и если да, то кто именно? Купер, думает он. Купер более сообразительный.

Но он надеется, что это Розенталь.

В любом случае это не имеет значения.

Что с этим будет делать Агентство?

Достаточно ли у них смелости, чтобы использовать это?

Он смотрит на забинтованный обрубок того, что раньше было его пенисом, жалеет, что не вырвал яички, но думает о Шестом ряде чисел, повторяя цифры, как мантру, и почему-то не имеет значения, есть они или нет.

Он все еще может чувствовать удовольствие.

— Господи. Как мы могли быть такими придурками?

Розенталь заглянул Куперу через плечо, стараясь не обращать внимания на собственную сводящую с ума эрекцию.

— Посмотри на них, — сказал Купер. — Они входят в ряд Фурье. Не знаю, почему мы не заметили этого раньше. Каждый шаг возбуждения характеризуется новым набором. Умножьте первый набор на косинус целых кратных переменной, и вы получите следующий набор. И усиление первоначального эффекта.

— Итак, — медленно произнес Розенталь. — Мы умножим их еще пару раз. И он…

— …умрет, — закончил за него Купер.

— Если мы сможем отправить их обратно.

— Ты шутишь? Если он пошлет нам еще одну последовательность, мы запрограммируем сервер на мгновенный ответ. Нам даже не придется самим с этим трахаться.

— У него не будет времени сбежать. Они отследят звонок и найдут его мертвым.

— Именно.

— Ты просто гений.

Купер усмехнулся.

— А разве были какие-то сомнения?

Состояние тела потрясло даже Кигельмана.

Розенталь лишь бегло взглянул на фотографии, и этого ему было достаточно. Повсюду была кровь — черная на черно-белых снимках, поразительно алая в цвете. Обе руки были засунуты в полость тела сквозь живот.

Все шестеро мужчин в комнате молчали.

— Это никогда не должно покинуть стены этого офиса, — сказал мужчина из Агентства. — Я достаточно ясно выразился?

Все дружно закивали.

— Теперь за эти цифры отвечает сектор «Г». Теперь они не в вашей компетенции. Я хочу, чтобы вы передали все данные и начисто стерли все ваши записи. Затем вы возвращаетесь к тому, над чем работали, и забываете, что это вообще произошло.

Розенталь поймал взгляд Купера, и не сумев прочитать выражение его лица, отвел глаза.

— Есть вопросы? — спросил мужчина из Агентства.

— Цифры исчезли, — тихо сказал Купер.

— Что? — удивленно спросил Дитс.

— Я случайно удалил их, когда программировал отправку сообщения Гликману.

— Ну, они все еще на машине Гликмана…

— Нет, это не так, — покачал головой Лэнгли. — Мы уничтожили его машину, когда вломились внутрь. Безопасность страны. Мы не знали, скольким из этих людей из Бюро можно доверять, и решили, что здесь есть резервная копия.

— У самого Гликмана наверняка был резервный диск, или какие-нибудь заметки или распечатки.

— Здесь он никогда этого не делал, — сказал Розенталь. — Он был настоящим параноиком по поводу того, что кто-то другой получит доступ к его информации. Большую часть ее он держал в голове.

— Черт --">