Дмитрий Александрович Видинеев - Паразит Бу-Ка

спортивную сумку, швырнул её на лавку возле стены. – Не обижайся, Макар, сам знаешь, как это бывает.

Макар выключил звук в приёмнике, вышел из-за стола, скрестил руки на груди.

– Скажи, Лёх, тебе здесь нравится? – он обвёл взглядом убогую обстановку будки.

– Да не особо, – последовал настороженный ответ.

– И мне вот тоже не особо. Совсем не особо! – Макар повысил голос. – И меня достало, что из-за тебя я постоянно тут торчу больше, чем положено!

Лёха насупился.

– Ну что ты начинаешь опять? Я ведь извинился. Подумаешь, опоздал на каких-то пятнадцать минут. Вон мой сменщик постоянно задерживается и ничего…

– Плевать я хотел на твоего сменщика! – глаза Макара угрожающе блеснули. – У тебя всегда какие-то отмазки находятся. То дружбана встретил, то подружку, то ещё какая-нибудь хрень. Смотри, ещё раз опоздаешь…

– И что? – Лёха набычился, щёки стали пунцовыми. – Что ты сделаешь, Макар? Начальству настучишь? Ты стукач, да?

Не стоило ему это говорить. Слишком молодой, слишком глупый, не наученный горьким опытом тому, что за некоторые слова можно и поплатиться. Суть лишь в цене. А ценой в этот раз стал резкий удар под дых. Макар нанёс его умело, несколько лет занятий боксом не прошли даром.

Лёха согнулся, закряхтел, жадно хватая ртом воздух. В осоловелых глазах сквозило удивление, он будто бы вопрошал: за что?

Макар охотно пояснил:

– Это чтобы ты за языком следил, усёк?

Ответом стал энергичный кивок. На этом урок был закончен. С невозмутимым видом Макар открыл шкафчик, снял с вешалки куртку, надел её, после чего взглянул на сменщика, который всё ещё стоял в полусогнутом положении.

– Чего стоишь? Расписывайся давай.

Лёха болезненно поморщился, подошёл к столу и в специальной графе в журнале поставил подпись, означающую, что смену он принял, а значит, ответственность за объект теперь полностью переходит к нему. Подпись получилась корявая, потому что рука дрожала. Закрыв журнал, Лёха буркнул обиженно:

– Не ожидал от тебя такого.

Макар застегнул молнию на куртке, взял из шкафчика сумку и молча вышел из будки. Он не сомневался: Лёха впредь будет приходить на смену вовремя, по крайней мере, в ближайшие недели. Всё зависит от того, насколько горек для него стал сегодняшний опыт. Для некоторых и одного удара под дых хватает, чтобы многое переосмыслить, а кого-то и избиение до полусмерти ничему не учит.

Дойдя до ворот, Макар бросил взгляд на будку. Представил, как Лёха сейчас кроет его последними словами. За языком ведь можно не следить, когда тебя никто не слышит. Макар подумал, что нажил себе врага. Да и плевать, одним больше, одним меньше. Жизнь от этого ни хуже не станет, ни лучше. Слабый, как дыхание больного старика, внутренний голос сказал, что не стоило бить парня, он этого не заслуживал, но Макар, как обычно, заглушил его равнодушием. То был голос из прошлого, эхом тех времён, когда город ещё не вызывал отвращения. Голос – фантомная боль.

Макар натянул капюшон куртки, прикрыв короткий ёжик волос, провёл ладонью по лицу, которое, казалось, было вытесано из камня бесталанным скульптором, после чего вышел за ворота и двинулся вдоль бетонного забора к шоссе. Весь день сегодня моросил дождик и только к вечеру прекратился. Слякотная осень. Бабье лето в этом году лишь промелькнуло золотой искрой, почитай и не было его. Листва рано пожухла, а сейчас, в начале ноября, деревья выглядели, как трупы, с которых содрали кожу и обглодали плоть. Тускло горели фонари в дымке влажной хмари, их свет отражался в лужах и мокром асфальте. Порывы промозглого ветра заставляли прохожих спешить туда, где тепло и уютно. Макару казалось, что такая погода подходит этому городу, словно сырость и холод являлись истинной сутью Светинска, не притворной. А солнечные дни, тёплые ночи, зелёная листва, салюты по праздникам – это всего лишь детали лживой маски, которую город иногда надевает, чтобы запудрить мозги наивным и беспечным.

Обходя лужи, Макар вышел к шоссе, по которому сонно ползли автомобили. Возле автобусной остановки топтались две девчонки, обе что-то внимательно рассматривали на экранах своих телефонов. На фонарном столбе ветер трепал драный рекламный листок.

Какое-то время Макар следовал по тротуару, а потом свернул в парк, хотя этот путь до дома был не самым близким. Пройдя по аллее с десяток метров, он остановился возле скамейки, на которой кто-то оставил пустую пивную бутылку. Ощутив укол гнева, Макар схватил --">