Нариман Ерболулы Ибрагим (RedDetonator) - Просыпайся, ты мёртв

Руки оказались наполовину погружены в что-то вязкое и рассыпчатое, вроде земли.

И тут его поразило. Он умер. Его похоронили. Ткань, которая мешает поднять и без того засыпанные землёй руки – скорее всего, его торжественный пиджак.

Появилось чувство удушения. Стало как никогда страшно.

«Это всё могло быть галлюцинациями…» – панически метался разум Александра. – «И видение себя со стороны! И всё-всё-всё! Меня заживо похоронили!»

Начав резко двигаться, Александр подтолкнул процесс разрушения гроба и его ноги окончательно засыпало.

Левой рукой ткнув неуверенно куда-то вверх, он упёрся пальцами в обитую тканью крышку гроба.

Поганость ситуации усугублялась неопределённостью. Как он домой-то явится? Братец, небось, квартиру уже присвоил…

***Валерий Витковский***

Мир поделился на «до» и «после» уже давно. Сложно сказать, когда именно, но уже очень давно.

Валера стоял перед зеркалом в родительском доме и смотрел на усталого парня тридцати одного года от роду. Тощий, слабый: пять лет в исправительной колонии наложили свой отпечаток.

Короткий ёжик соломенного цвета волос, безжизненные серые глаза, волевой подбородок, слегка выраженные скулы, нос картошкой, высокий лоб: люди говорили, что он сильно похож на брата. Сейчас он признался себе, что да, похож.

Рост его метр восемьдесят, вес колеблется около шестидесяти килограмм. На левом плече татуировка с эмблемой Воздушно-десантных войск.

«Надо было на контракт оставаться, когда предлагали». – подумал Валера.

Деньги заканчивались, а ведь скоро сорок дней…

– Невер майнд, ай уилл файнд, сомуон лайк ю-ю-ю-ю-у-у… – тихо пропел Валера старую песню Адель, услышанную сегодня по радио.

Пять лет из жизни вычеркнуты. В колонии ему дали прозвище Жорж. На тюремном сленге так называют мошенников и аферистов. От обретённых в местах не столь отдалённых связей толку нет: он не собирался снова заниматься криминалом. В его случае ФСИН образцово сделали своё дело как надо – он больше не хочет нарушать закон.

С работой всё очень плохо. С криминальным прошлым куда-то устроиться очень трудно. Пока что Валера подрабатывал младшим помощником в Сабвей. Сейчас первоуральское отделение этого американского общепита испытывает тяжелые времена, от недавнего посткарантинного кризиса пострадали даже крупные предприятия и корпорации. Именно поэтому их кадровик даже особо проверять ничего не стал, просто приняв его на работу.

Сегодня у Валеры выходной и он не знал, чем себя занять.

С бывшей женой и детьми ситуация прояснилась предельно чётко: она подала в суд и выбила запрет на приближение. Валера даже СМС теперь ей написать не может – иначе серьезный штраф. Даже с детьми разговаривать нельзя.

В душе он её понимал, но от этого не становилось легче.

И что он видит теперь в зеркале?

Мужик тридцати одного года, с высшим юридическим образованием, судимостью и запретом работы по специальности на ближайшие пять лет. Он спустился на самую нижнюю социальную ступеньку и не видел способов подняться.

«В бизнес пойти?» – спросил себя Валера. – «А там то же самое, только вид сбоку».

Перестав думать о мрачной ситуации в делах, он начал одеваться.

Вообще, он допустил ошибку, когда поставил могильную плиту брату сразу. По правилам нужно ждать год, причины неизвестны, традиция, а может какой-то практический расчёт. Похоронщики его ни о чём таком не предупреждали, у них свой интерес получить деньги сразу, а не через год.

Одевшись и обувшись, Валера закрыл квартиру, вышел на улицу, достал сигарету… Положил сигарету обратно в пачку и зашёл обратно. Окно закрыть забыл.

Спустившись снова, он пешком направился на кладбище.

На месте пришлось перебираться через серьёзный снежный намёт, затем открывать скрипучие ворота и идти по глубокому снегу к могиле брата.

Он специально запомнил маршрут: мимо плиты Семецкого Ю. М., затем мимо Злотникова В. Р., налево после Гордевского В. Д., потом мимо некоего Чхартишвили Ш. Г., а после могил Никитина А. Ю. и Донцовой А. А., справа находится искомая могила.

– Эх, брат… – вздохнул Валера.

Камень слегка покосился, продавив своей массой почву. Значит, не соврали ему, что на следующий год надо было ставить…