Иван Владимирович Булавин - Морт. Охота на колдуна (СИ)

углубляясь в лесную чащу. Прошёл он всего пару миль, когда давно заросшая дорога привела его к нужному месту. Небольшая рубленая избушка давно сгнила, крыша провалилась, остался только бревенчатый сруб и почти развалившиеся ступени крыльца.

  Неподалёку от дома, бывшего когда-то родным, он нашёл едва заметный земляной холмик. Могила отца. Где могила его матери, он не знал, а отец никогда не говорил. Но отца он хоронил сам, копая могилу деревянной лопатой.

  Присев рядом, он некоторое время молчал, словно беседуя со своим родителем. Вспоминал его суровое бородатое лицо, шрам на щеке, который не могла скрыть даже борода, могучие руки, что прекрасно стреляли из лука, а равно и из ружья, острый глаз и прекрасную память. Отец был неграмотным, зато умел читать следы так, как другие читают книги, своё умение он преподал сыну.

  Сидел он недолго. Скоро поднявшись, он срубил две берёзки, соорудил из них крест и водрузил его на могилу, нацарапав на поперечной перекладине: "Иван, охотник и следопыт, отец Петра". Русской грамоты он не знал, потому сделал надпись латинскими буквами, но это было неважно, в этом лесу некому было читать, но это нужно не другим, это нужно ему самому.

  - Прощай, отец, - сказал он по-русски, после чего поднялся и зашагал по лесу. Прошло уже двадцать лет, здесь всё здорово изменилось, но заблудиться он не сможет. Ему просто незнакомо такое, сын охотника и следопыта ходит по лесу, как по проезжей дороге. Он знал в какой стороне его дом и шёл туда.

  Эпилог

  Резиденция Святой Инквизиции,

   Австрийские Альпы 8.12.1699г.

  - Знаешь, это странно, - сказал брат Доминик, который сидел за столом в домике Морта, Мария накрывала на стол, а маленький Иван возился под ногами. - Я полагал, что твой сын, невинное дитя, которое я не зря называл якорем, удерживающим тебя в этом мире, именно он вывел тебя из ада, именно он вернул тебе человеческий облик.

  - Нет, - Петер покачал головой, - он был совсем на него не похож, другие волосы, другие глаза, другая улыбка, всё другое. Это был не он.

  - Но кто? - не понял Доминик.

  - Я думаю, - сказал Морт, - нет, я знаю, кто это был. Это был я. Тот я, что существовал когда-то, тот, кто помнил родительскую ласку и любил весь мир. Я был таким, но забыл это. А теперь вспомнил

  - И Дьявол более тебя не тревожит? - с тревогой спросил его святой брат.

  - Он проиграл, и он это знает. Он говорил, что наблюдал за мной с детства. Полагаю, он вёл меня и подбрасывал мне испытания, во время которых я впервые и оказался в его владениях, где получил метки на теле. А потом он вёл меня по следу, иногда сам, а иногда руками своего слуги, ныне горящего в аду. Всё шло к одному. Шамаэль мог меня одолеть, став ещё сильнее и доказав своему господину, что он достоин быть его первым учеником. А мог и проиграть, тогда его место занял бы я, но все его планы расстроил ребёнок из прошлого. Он жил во мне, где-то глубоко, настолько глубоко, что я не подозревал о его существовании.

  - Что ты теперь будешь делать? - с интересом спросил инквизитор, - церковь тебя простила, и даже обиженные тобой братья не держат зла, но ведь нужно тебе чем-то заниматься.

  - То, что делал всегда, искать людей, расследовать и наказывать. Я не стал мирным человеком, я просто стал собой. Я не ношу более Тьму внутри себя, а колдовские знаки исчезли с моего тела, я - это я, сильный, ловкий, умелый, это моё, мой разум теперь только мой и ничей больше.

  - А семья?

  - Она никуда не денется, я буду любящим отцом и мужем, правда, Мария?

  Женщина смущённо отвернулась и пошла на кухню, под платьем уже снова виднелся живот. Инквизитор и охотник подняли кружки с вином, и, улыбнувшись друг другу, выпили.

--">