Михаил Широкий - Куколка

повыше. – Ты, ублюдок, погубил, разрушил всё самое дорогое, бесценное в моей жизни. И за это ты сдохнешь сейчас, как шелудивый пёс! И это ещё самое мягкое наказание для тебя.

Денис, достигнув нижней ступеньки, остановился. Их разделяло теперь всего несколько шагов. И он спокойно, проникновенно и по-прежнему с чуть заметной улыбкой, так, как будто не смотрел в этот момент в лицо смерти, проговорил:

– Свою жизнь ты погубила сама, своими же руками. И уже давно… Я лишь довершил дело. Против своей воли…

– Заткнись! – окончательно выйдя из себя и затрясшись от бешенства, рявкнула Лиза. – Сдохни, тварь!

И она, со злобной гримасой, обезобразившей её миловидное лицо, нажала на спусковой крючок.

Однако выстрела не последовало. Раздался лишь негромкий сухой щелчок – и всё.

Лизино лицо, и без того бледное, как у покойницы, буквально посерело и приняло пепельный оттенок. В её глазах мелькнул страх. Она конвульсивно нажала на курок ещё несколько раз, но с тем же результатом.

Денис, словно ожидал этого, презрительно усмехнулся и, шагнув ей навстречу, как и прежде, бесстрастно, с расстановкой произнёс:

– С предохранителя надо снимать, детка.

С этими словами он небрежным жестом отвёл направленный ему в грудь ствол автомата в сторону и, пронзительно и жёстко глядя в устремлённые на него широко распахнувшиеся, потемневшие от ужаса глаза девушки, другой рукой всадил нож ей в бок.

Лиза жалобно охнула, лицо её исказило страдание, оружие выпало из моментально ослабевших рук. Она медленно осела на пол. Несколько мгновений сидела, неловко подогнув под себя ноги, упёршись одной рукой в пол, а другую прижав к кровавой ране в боку. Тяжело, прерывисто дыша, чуть покачивая склонённой растрёпанной головой и водя кругом одичалым, стремительно мутневшим взглядом. Затем, метнув на своего убийцу последний, уже бессмысленный взор, с тихим стоном откинулась назад и, распростёршись на полу, замерла.

Денис некоторое время хмуро смотрел на мёртвую красавицу, по лицу которой понемногу разливались спокойствие и безмятежность, так не свойственные ей при жизни. Потом перевёл взгляд на обезображенный Валерин труп, по-прежнему развалившийся на унитазе, в центре залитого кровью туалета. А затем просто уставился в тёмный угол, в котором прятался не так давно, и словно впал в анабиоз, то ли смертельно уставший от всего пережитого, то ли так глубоко задумавшийся над чем-то, что полностью отрешился от окружающего и, казалось, не слышал даже раскатов грома, доносившихся извне всё более отчётливо и гулко.

Его вывели из этого состояния едва уловимые, придушенные стенания и плач, раздавшиеся где-то совсем рядом. Денис немного ошеломлённо огляделся, поначалу не сообразив, откуда доносятся эти звуки и кто их производит. И лишь чуть погодя, прислушавшись к ним внимательнее, понял, кто это был. Прикованная к инвалидному креслу мать оплакивала своих детей! Она не могла знать, что именно с ними стряслось. До неё донеслись лишь отголоски происходящего. Пугающие отзвуки внешнего мира, давно ставшего для неё чужим, непонятным и враждебным. Ворвавшиеся, как смертоносный вихрь, в её крошечный замкнутый мирок и перевернувшие в нём всё вверх дном. Она, как предполагал Денис, даже не догадывалась, чем занимаются её отпрыски. Это, как и многое другое, было для неё где-то там, в другом мире, из которого она выпала навсегда. И уж тем более не подозревала она о том, какую судьбу готовили ей Лиза и Толян, для которых после случившегося сегодня она стала обузой. Им не хватило лишь нескольких минут, чтобы осуществить задуманное…

Ничего этого она не знала. Она лишь увидела случайно заглянувшего в её комнату окровавленного, оборванного незнакомца и сразу же почувствовала, зачем он пришёл сюда. А потом услышала крики, беготню, грохот, внезапно сменившиеся гробовой тишиной. И, по-видимому, всё поняла. Угадала, уловила каким-то необъяснимым, сверхчеловеческим чутьём. И столько непередаваемой, неизбывной тоски и боли было в её плаче и стонах, что Денис не выдержал и поспешил уйти.

Выйдя из дому, он остановился на крыльце и привалился плечом к одному из деревянных столбов, ограждавших вход. И несколько секунд вдыхал в себя густой прохладный воздух, насыщенный влагой и электричеством. Он словно хотел отдышаться и прийти в себя после тяжёлой, удушливой атмосферы дома, в котором он побывал.

Не было больше видно и проблеска луны. Всё небо было затянуто тёмной дымчатой --">