Иоланда Олсон - Мертвенная бледность (ЛП)

Ложусь на кровать и смотрю в потолок тем же взглядом, что и он, делая еще одну затяжку из украденной сигареты. Интересно, сколько еще ночей, полных ужаса, нам предстоит пережить, прежде чем я наберусь сил для спасения нас обоих?

Глава 2

Проснувшись, я чувствую рядом какой-то вес. Сначала не совсем понимаю, что это, но открыв глаза, вижу грудную клетку Франки, медленно поднимающуюся и опускающуюся. Я улыбаюсь той невинности, с которой он использует легкие, чтобы дышать воздухом, который не нужен никому из нас для выживания. Я глубоко вдыхаю его запах и спрашиваю себя, чем бы он мог пахнуть. Мне кажется достаточно жестоким то, что Отец не дал нам всех эмоций тех существ, которых в нас вживили, но опять же — не думаю, что Отцу за всю его жизнь довелось узнать, что такое заботливое прикосновение. Я серьезно уверена, что именно поэтому он и создал нас, именно поэтому он и продолжает создавать подобных нам, чтобы, наконец-то, почувствовать любовь, которая его избегает.

— Он должен умереть.

Я едва заметно приподнимаюсь.

Из-за равномерных движений грудной клетки Франки я предположила, что он еще спал, однако он уже проснулся и знал, что мои мысли вернулись к Отцу.

— Знаю, — тихо отвечаю я.

— Прежде, чем он создаст еще больше таких, как мы.

— Я знаю, — повторяю, тихо вздохнув.

— Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Я мягко отталкиваюсь от его груди, чтобы сесть, и качаю головой. Он смотрит на меня, улыбается, быстрым движением потянув меня за непослушную прядь, потом его улыбка исчезает, и он переводит взгляд на потолок.

— Я могу, ты же знаешь. Я его больше не боюсь.

Франки кашляет, прочищая горло, и быстро трет шею, потом сцепляет руки в замок на затылке. С ним происходило то же самое — если произносить слишком много слов за раз, внутри начинается легкое жжение.

— Я сказала, что сделаю, — резко отвечаю я.

Франки пододвигается ближе ко мне и что-то бормочет в ответ.

Существует миллиард причин, почему я не хочу, чтобы именно он убивал Отца, но самой главной является то, что Отец знает о страхе Франки перед огнем и обязательно этим воспользуется. Я не смогу жить без Франки, и Отец об этом знает.

— Прости.

— Все хорошо.

Я слегка улыбаюсь и вздыхаю. Похоже, что мой брат снова готов отправиться в земли мыслей и попытаться заявить свои права на них. Надеюсь, у него получится: он пострадал от Отца гораздо больше, чем я, и, несмотря на то, что он находится тут дольше, полагаю, что он заслуживает того, чтобы у него было что-то собственное.

— Они все еще здесь? — я внезапно спрашиваю Франки. Он медленно переводит взгляд на меня, пока я поворачиваю голову из стороны в сторону. Он кивает, и я снова вздыхаю. Когда Отец сделал меня, он использовал слишком много энергии, что, в свою очередь, привело к появлению в моих волосах с обеих сторон белых полосок в виде молнии, символа электрической энергии, использованной для моего оживления.

— Это пройдет, — заверяет меня Франки, так же, как и тысячу раз до того.

Я киваю и ложусь на кровать, поворачиваясь к нему спиной. Я не хочу, чтобы он видел слезы, которые вот-вот прорвутся через барьер и потекут по моему тщательно спроектированному лицу. Он не увидит ни храбрости, ни геройства, и мы не можем себе этого позволить.

— Я больше не позволю ему тебя ранить, — тихо говорит Франки.

Усмехнувшись, я беру его за руку, прижимаю ее к себе, а его тело — к своей спине. Он даже не представляет, как меня успокаивают его слова. Франки дает мне силу и смелость, и я всегда буду его за это любить.

— Знаю.

— Это все, что ты можешь сказать? — дразнит он меня, едва усмехнувшись.

— Сегодня вполне возможно.

Франки делает глубокий вдох и шумно, сдавленно выдыхает, прежде чем спрятать лицо в моих волосах. Я хочу его отчитать за это, потому что если он будет делать это довольно часто, то либо поцарапается, либо срежет кусочки кожи. А это приведет к еще одной долгой и мучительной ночи на столе Отца.

Но я ничего не говорю.

Не могу.

Такие маленькие проявления привязанности — это