Александр Киргетов - Больница (СИ)

дверь и смотрел, как толпа медленно приближается ко мне.

   ***

   Когда я проснулся, был вечер. В палате было пусто — Сергей куда-то исчез, его койка была аккуратно заправлена. Я осмотрелся по сторонам, пошевелился и попробовал приподнять голову. Тело не слушалось. Дверь в палату открылась, зашла медсестра.

   — Доброе утро, Алексей. Плановые процедуры.

   Она поставила на стол коробку, выудила оттуда шприц и какой-то пузырек, проткнула его, брызнула жидкостью из иглы.

   — Снимайте халат и ложитесь на бок.

   Я понял, что на мне белый больничный халат. Другой одежды не было. Я послушно улегся. Игла вошла мне в ягодицу, я машинально сжал кулак.

   — Скажите, а где мой сосед? Сергей, кажется. Его выписали?

   — Да, его выписали сегодня ночью.

   — Ночью? И куда же он пошел?

   — Алексей, вам нужно отдыхать.

   Я снова уснул и на этот раз не видел снов. Медсестра приходила каждое утро и делала мне укол. Она же приносила мне еду — склизкую кашу на завтрак, безвкусный суп на обед и бледное пюре с водянистой котлетой на ужин. Есть это было невозможно, но я глотал еду, как ребенок глотает рыбий жир, который дают ему родители. Я потерял счет времени. В моей палате было четыре койки, и три так и оставались пустыми. Одна койка стояла у окна и еще три — вдоль стены. Места вокруг них кое-как хватало, чтобы пройти одному человеку. Как будто помещение нарочно сделали минимального размера. Когда я начал ходить, я в первую очередь посмотрел в окно — сквозь решетку был виден густой лес, до земли было довольно далеко. Странно, зачем ставить решетки так высоко? Неужели кто-то попытается сюда залезть?

   ***

   — Почему меня не выпускают?

   Медсестра не обращала на меня внимания. Она как обычно проткнула резину на стеклянной колбе, набрала жидкость в шприц и выстрелила тонкой струйкой в сторону, удаляя воздух.

   — Вам еще рано выходить.

   Я заметил, что она постоянно запирает дверь, когда уходит, но в этот раз она забыла это сделать. Я прислушался к удаляющимся шагам. Услышал шуршание открывающегося замка. Дверь, слабо скрипнув, открылась, потом захлопнулась, и в коридоре стало тихо. Я прислушался еще немного и осторожно вышел за дверь. В коридоре никого не было. Я шел вдоль закрытых дверей по ярко освещенному коридору. На дверях висели цифры — номера палат. Где-то здесь должна быть дверь без номера. Где-то должен быть выход. На одной из дверей я увидел табличку: "Миловидов Е.В. Главный врач". Я зашел в дверь без стука. Внутри сидел Евгений Викторович — я сразу узнал его лысую голову. Он что-то писал.

   — Проходите — сказал он, не отрываясь от письма.

   Я не узнал кабинет. Не было ни ковра, ни массивных шкафов с большими папками — только белые стеллажи со стопками бумаги. Врач смотрел на меня поверх очков.

   — Что здесь происходит? Почему вы все время что-то пишете? Что это за место и почему я здесь нахожусь?

   — Слишком много вопросов, дорогой мой — он отложил ручку в сторону и откинулся на кресле. — Вы рано начали ходить. Это довольно-таки необычно. Интересный случай. Впрочем, — он выпрямился и встал, — не такой уж и нетипичный. Видите ли, молодой человек, мы занимаемся исследованиями, в некотором роде. Изучаем природу человеческого письма. Скажите, вы часто пишете?

   — Да, это моя профессия. Я журналист.

   — Я в курсе. Читал ваше дело. Мы с коллегами пытаемся понять, как мозг вырабатывает способность к письму. Как вообще так получается, что человек вдруг начинает писать, притом довольно оскорбительные вещи. Вы когда-нибудь писали статьи о медицине?

   Я думал о деле. Что еще за дело? Откуда оно взялось? Это та толстая папка, которую взяли в регистратуре?

   — Да, я писал об одной больнице. Кажется, там были проблемы с расходованием средств.