Алинда Ивлева - По ту сторону души

приличное количество спиртного, уже позволила Роману приобнять себя и поцеловать в щечку, от чего она ощущала себя безумно взрослой и самостоятельной.

   Тем временем, один из ребят явно перебрал с дозой алкоголя и забрался на верхнюю полку, тут же вырубившись, небрежно распластавшись и раскинув руки в разные стороны. Роман, Алексей и Лиза остались коротать остаток ночи втроем. Алексея слегка раздражало, что все внимание девушки было обращено только на его приятеля, и он постоянно выходил в тамбур перекурить. Когда молодая парочка в очередной раз остались вдвоем, а спиртное было все выпито, Роман предложил Лизе прогуляться, когда будет ближайшая получасовая остановка. На улице была чудная, теплая и звездная летняя ночь. Лиза без раздумий согласилась и посмотрела доверчиво в глаза Роману. Он порывисто наклонился к ней и поцеловал ее в губы, девушка от неожиданности хотела отстраниться от него и попыталась оттолкнуть наглеца. Но Роман схватил ее за плечи своими сильными ручищами и стал целовать ее более напористо и страстно, одной рукой придавив ее к стенке купе, а другой пытаясь сдернуть лифчик под кофточкой, но застежка не поддавалась. Лизка тихо рыдала, сквозь слезы умоляя оставить ее в покое, физических сил, бороться с возбужденным мужчиной у нее не было. Она брыкалась и выворачивалась, но парень как будто сошел с ума. Насильник все же справился с бюстгальтером, рванул его, отлетели хрупкие застежки белья, и начал остервенело кусать ее грудь, словно она была единственная женщина на земле. Рукой он в этот момент, с силой, зажал глупой доверчивой девчонке рот, чтобы она не закричала. Этим моментом и воспользовалась Лиза. Она собрала остатки сил и воли, да вцепилась зубами в пальцы насильника. Роман едва успел расстегнуть ширинку на своих брюках, как острая боль прошила его руку, так и ярость пронзила его.

– Кайфоломщица! – заорал он и с размаху ударил кулаком Лизу прямо в голову, несчастная потеряла сознание, а из носа потекла кровь. Тело девушки без движения лежало на полке спешащего поезда Рязань-Петербург. Свихнувшийся Роман, перевернул свою жертву на живот, стянул трусики и вонзил свой возбужденный орган в невинное лоно. Девушка от новых сильных и неприятных ощущений пришла в себя и закричала, что было мочи. Но голос свой она не слышала, он клокотал в гортани сдавленными хрипами. Выход из не поправимой и безвыходной ситуации она нашла неожиданно, размышлять Лиза не могла, взгляд уловил перочинный ножик на столике. Братья всегда учили, на всякий случай, стоять за себя, за свою честь и достоинство, до конца. Именно это она и сделала, схватив моментально ножик и вонзив его, не оборачиваясь, в трепыхающееся над ней тело. Ножик был не большой, а силенок у бедняжки маловато, спасительный предмет угодил насильнику в предплечье. Он заорал от острой, пронзающей боли и выпустил жертву. Лизе казалось, что кошмар длился вечность, лишь потом выяснилось, что прошло всего 15 минут, это рассказал на допросе Алексей, который вернулся из вагона-ресторана, куда он ходил за добавкой для продолжения банкета. Алексей столкнулся в дверях купе с Лизаветой, та с криками о помощи бежала по коридору вагона к стоп-крану, дернула его и поезд остановился. Тут начали просыпаться пассажиры, от резкого торможения, выскочила заспанная с опухшими глазами проводница. Моментально нарисовался среди толпы зевак начальник поезда и дежурный транспортный наряд полиции. Где были все эти люди раньше? Почему у нас никто, никогда, ничего не слышит и не видит, лишь бы его самого не затронули эти неприятности?! Лиза билась в конвульсиях от шока и физической боли, у проводницы в купе, которая напичкала ее успокоительным средством и протирала полотенцем запекшуюся кровь на лице девочки. Полицейские рванули в указанное купе, но обнаружили только храпящего Василия на верхней полке, на нижней валялась скомканная, окровавленная простынь и маленький перочинный ножик. Вещей насильника и его друга не было. Разбудили пьяного Васю, сняли с поезда и доставили в ближайшее отделение. Он единственный безучастный свидетель, способный помочь следствию, которого теперь не избежать. Лиза все еще рыдала в купе проводницы, навидавшейся за 17 лет работы на железной дороге всякого. Женщина гладила Лизу по голове, по ее густым, вьющимся волосам, приговаривая:

– Не плачь моя хорошая! Сама виновата! Кто же пьет с мужиками не знакомыми! Повод, значит, дала, дура ты, --">