Владимир Чубуков - Имя

мной. Наверное, так оно всегда и происходит, когда мёртвых младенцев прячут внутри мёртвых старцев, — знания из большого трупа сами лезут в маленький труп. Знания — это ведь такие назойливые существа, которым всегда хочется распространяться, перескакивать с одного носителя на другой, вот они и пролезают в малейшие щели, просачиваются сквозь поры, везде находят лазейки.

Я узнала, что Георгий Леонидович Двигун существовал без всяких родственников, его труп был не востребован, поэтому его решили похоронить с добавкой меня, о чём никто и знать не знал, кроме человека, принёсшего меня из роддома, а также человека, обитавшего в морге, и самого Георгия Леонидовича Двигуна.

Там ещё было какое-то странное существо, которое я никак не могла вообразить, но мысли о котором уловила, когда они витали вокруг головы человека, обитавшего в морге. Он звал это странное существо Экономией. Её имя мне уже доводилось слышать от мамы, когда она, беременная мною, разговаривала с кем-то. Так вот, эта Экономия велела человеку, обитавшему в морге, вложить меня в труп бомжа, что тот, повинуясь Экономии, тут же и сделал.

Я поблагодарила Экономию за то, что она придумала, как поступить со мной. И прибавила, что извиняюсь перед ней, что не приветствовала её, когда внесли меня в морг. Но это я по неведению, я ведь просто не заметила её присутствия. Да и сейчас, честно говоря, всё никак не могу её заметить, лишь догадываюсь о ней по тем мыслям, что мне передались от человека, обитающего в морге.

Экономия ничего не ответила. Впрочем, я уже начала привыкать к тому, что меня игнорируют.

И вдруг Георгий Леонидович Двигун заговорил со мной. Он спросил:

— Тебя как зовут?

— У меня нет имени, назвать меня не успели, я слишком рано умерла, — отвечала я.

Наш разговор происходил без слов, но и мыслями наши реплики тоже не назовёшь. Наверное, то были сигналы посмертного рода — не слова, не мысли, но какое-то специальное трупное общение.

— Нет имени! — ухмыльнулся он, и непонятно было: то ли он зол на то, что у меня нет имени, то ли этому рад. Продолжал: — А вот у меня имён много…

— Я знаю, — вставила я, — вас зовут Георгий Леонидович Двигун. Целых три имени! — Я говорила это с почтительной завистью.

Он уловил мою зависть, сказал самодовольно:

— Завидуешь, сучка мелкая, да? И правильно. Завидуй.

— Я не сучка, — сказала я, обидевшись, и тут же попыталась пошутить, возможно, неудачно: — Сучка — это самка сучка, и растут они на одном дереве, а я не от дерева отломилась, я от мамы родилась.

— Больно говорливая, — зло сказал он; похоже, моя дурацкая шутка только раздражила его. — Нет имени, значит, помалкивай. Когда спрошу, тогда и будешь трендеть. Ты, падла, своё место знать должна. Ясно?

Я промолчала.

— Ясно? Я тебя спрашиваю.

— Ясно, — ответила.

— Вот так. — Он, казалось, немного подобрел. Продолжал: — Ты только три моих имени знаешь, а у меня их больше. Меня ещё звали Жориком, Жоржиком, Двигаем, Двинутым, Движняком, Задротом, Падалью, Придурком, Мразью, Падлой…

Я встрепенулась, перебила его:

— Погодите, Падлой? Вы же несколько слов назад меня так назвали — Падла. Почему?

— Хочешь, — сказал он, повеселев, — подарю тебе это имя?

— Правда?

— Бери, не стесняйся, мне не жалко.

— Благодарю, — произнесла я слегка торжественно.

Имя, правда, не родителями данное, поэтому не моё собственное, да ещё не особо хорошее, а честно говоря, и вовсе дрянное, но всё-таки имя. Для такого безымянного существа, как я, это уже нечто.

— А вы слышите, — спросила я, — как тихо стало? Почему?

Ответа не было.

— Георгий Леонидович Двигун! — позвала я.

Тьма, тишина и одиночество вокруг. Хотя откуда взяться одиночеству, если нас двое? Впрочем, я не очень-то и осведомлена насчёт свойств одиночества: возможно, оно действует и там, где люди тесно связаны друг с другом. Возможно, одиночество бывает массовым.

Наверное, пока мы разговаривали, нас похоронили.

Я помнила, где я — внутри Георгия Леонидовича Двигуна. И понимала, где должен быть он. Если нас и впрямь похоронили — то мы в земле. Но понимать-то понимала, а видеть и чувствовать ничего не могла, и уже начала сомневаться: правильно ли понимаю само положение моё?

С тех пор как я зародилась, я ведь ещё ни разу не была под землёй. Если не считать спусков в один подвальный магазин, куда заходила моя беременная мама, но это не считается. Всё время, пока я --">