Бентли Литтл - Встреча с Джоанной

машину и поднял тело собаки. Он почувствовал тяжесть в своих руках, и так близко унюхал сладкий тошнотворный запах, исходящий от меха. Рон отнес труп животного за угол гаража и бросил в один из мусорных баков. Быстро опрыскав салон автомобиля лизолом и загрузив в него переносной холодильник, Рон отправился в путь, ведя машину с открытыми окнами и включенным на полную мощность кондиционером, чтобы избавиться от сохранившихся остатков запаха.

Улицу Джоанны Рон нашел довольно легко. Хотя он и считал номера домов в её квартале, переживать не стоило. Почти у каждого дома горели фонари на крыльце, но только в ее доме свет был включен и внутри.

Рон свернул на подъездную дорожку позади маленькой «Хонды» и вышел из машины, чувствуя странную нервозность — и не только из-за того, что произошло. Если раньше он беспокоился, будет ли она соответствовать его стандартам, то теперь Рона беспокоило, что он не сможет соответствовать её стандартам.

Парадная дверь дома открылась еще до того, как он прошел половину пути, и оттуда вышла молодая стройная блондинка.

— Вы, должно быть, Рон, — сказала она, широко улыбаясь. — Я Джоанна.

Она действительно была очень привлекательна. Можно сказать, не из его лиги, но Рон не увидел разочарования в её глазах, когда она впервые увидела его, не услышал фальши в её восторженном приветствии.

— У меня есть несколько вещей, которые нужно положить в машину, — сказала она. — Дорожная сумка и продукты. Ты взял переносной холодильник?

— Да, — сказал Рон и, когда голос выдал его, Джоанна тут же нахмурилась.

— Что случилось? В чем дело? О, Боже, ты не поедешь.

— Нет, — успокоил её Рон. — Не в этом дело.

И он все ей рассказал

Рассказал, что когда вытаскивал переносной холодильник, то увидел, как кто-то копошится на заднем сиденье его машины. Мужчина исчез в темноте, а Рон обнаружил, что вместо пакета с апельсинами, который он собирался преподнести в подарок хозяевам, в машине лежит мертвая собака.

— Апельсины?

Джоанна смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Это был горбун? — прошептала она.

Рон почувствовал невольную дрожь от страха. Почему она спрашивает это? Почему она вообще что-то знает об этом?

— Да, — ответил он ей.

Джоанна начала трястись и плакать.

— О Боже. О Боже.

— В чем дело?

— О Боже!

Рон чувствовал себя беспомощным и растерянным.

— Ты хочешь, чтобы я что-то сделал?

— Да!

Джоанна вытерла глаза, лицо её просветлело.

— Мы отрежем собаке ногу, — сказала она. — И сварим ее. А потом мы скормим моему отцу.

Рон моргнул.

— Что?

— Если только ты не хочешь, чтобы твой отец съел ее.

— Н-н-нет! — сказал Рон, и его голос прозвучал для него как плохая пародия на Джимми Стюарта.^[3]

— Тогда поехали.

Джоанна была самоуверенна и держала всё под контролем, ее голос и манеры были пронизаны деловой точностью, а слезы исчезли.

Рон не понимал, что происходит. Он был ошеломлен, словно двигался во сне сквозь толщу воды. Когда Джоанна подошла к пассажирской стороне машины, он открыл водительскую дверь и сел.

— Поторопись. Нельзя терять ни минуты.

Они поехали к нему домой. Рон достал из гаража перчатки и ножовку, пошел к мусорным бакам и отпилил одну из негнущихся собачьих лап, скрещенных в позе эмбриона.

Рон бросил отрезанную конечность в багажник вместе с пилой и перчатками, и они молча вернулись к дому Джоанны.

Они сидели на кухне и варили ногу в кастрюле Vision Ware, разговаривая о Вуди Аллене. Рон был поражен болезненной абсурдностью всего этого, но фильмы Вуди были одним из их общих интересов, и, возможно, в данный момент было лучше всего полагаться на то, что они вместе разделяли. Видит Бог, Рону не хотелось ни говорить, ни думать о том, что кипит на плите. Их тривиальная беседа служила если не отвлечением его мыслей от абсурда, то хотя бы временным перенаправлением их на другие, более здоровые, более нормальные пути.

Джоанна включила таймер, и когда прозвенел звонок, напугав их обоих, она встала со стула и подошла к плите. Рон сопровождал ее. В воде плавал мех; выглядело как волосяной суп в кастрюле. Из этого отвратительного месива она выудила голую мускулистую собачью лапу.

— Так, — она поморщилась. — Давай отнесем это папе.

Она вышла из кухни и направилась по короткому коридору к закрытой двери предположительно хозяйской спальни.

Она постучала.

--">