Джордж Чесбро - Тень в зеркале

Держите глаза открытыми, миссис Мартин. Это же врата вашей души. Именно через глаза проникает к вам иной дух.

— Хайди, — продолжала Джоанна, — о, Хайди, мы с папочкой так горюем, вспоминая те случаи, когда приходилось тебя наказывать. Если бы ты только знала, как мы по тебе скучаем и жаждем твоего возвращения!

Джон собрался с силами и огляделся вокруг. Свет потускнел до мягкого мерцания, и казалось, что черные стены надвинулись, угрожая поглотить людей. В то же время он чувствовал рядом присутствие дочери.

«Хайди мертва. Хайди мертва. Мертва-а-а!»

Но почему же тогда он ощущал ее вблизи? Джон прикрыл глаза, и на мгновение ощущение ослабло.

— Хайди, мы так тебя любим!

Джон поглядел вниз и обмер — стол двигался. Или это ему показалось, пока всматривался в глубь зеркала? Оттуда на него взирал он сам, выпучивший глаза и побледневший. Ноги не держали Джона.

Лазарус что-то монотонно повторял, причудливо разевая рот.

Снова вгляделся Джон в зеркало и увидел, как под кругом, восьмиугольником и надписью двигалось нечто. Это трудно было назвать человеческим лицом, скорее — тенью или же субстратом человека. Но где существовала тень — в зеркале или в воображении?

Чем бы и где бы ни была, но она находилась там, мрачная и зловещая, скользящая и ускользающая, расползающаяся и сжимающаяся, словно зловонная нефтяная пленка на морских волнах. И всплывала на поверхность, приближалась к нему, касалась его пальцев...

— Ладно, хватит! Прекратите это! Прекратите же!

Вспыхнул свет, и Джон обнаружил себя стоящим в трех футах от стола. Руки его были прижаты к груди, капельки пота сбегали по лбу и щекам.

Лазарус и Джоанна разглядывали его.

— Джон, ты все испортил! — воскликнула Джоанна тоном раздраженного ребенка. — Испортил!

— Я... Извините. — Джон лихорадочно подбирал слова, понимая, что неловкая фраза могла сейчас лишить его всех шансов на выполнение своего плана. — Видимо, эксперимент оказался не совсем мне по силам.

Лицо Лазаруса осталось непроницаемым. Джоанна моргнула, и ее черты внезапно расслабились.

— Но ведь было так чудесно, Джон? Ты ее почувствовал?

Джон улыбнулся жене и повернулся к Лазарусу. Нет, на лице у того абсолютно невозможно что-либо прочитать. И в то же время Джон не мог отделаться от угнетающего чувства, что коротышка постигает каждую его мысль.

— Все было необычно, — признался Джон супруге. — Несомненно, в этом что-то есть...

Лазарус опять едва заметно кивнул.

— Мы вернемся, — заверил Джон, не решаясь взглянуть на Лазаруса и кляня себя за это. — Кстати, я намереваюсь внести свой весомый вклад...

— О, Джон!

Благодарная Джоанна прильнула к мужу, но Лазарус отверг благородный жест решительным взмахом руки.

— Сколько вы там собираетесь пожертвовать — это ваше дело, — небрежно бросил он. — Можете приходить сюда, когда пожелаете, независимо от того, оделите нас деньгами или нет.

— Ты не могла бы подождать меня снаружи, дорогая? — попросил Джон. — Мне надо кое о чем переговорить с мистером Лазарусом.

Джоанна чмокнула мужа в щеку и поспешила выйти из комнаты.

— Вы соорудили здесь весьма занятную штуковину. — Джон надвинулся на коротышку. — Не знаю, как вы создаете все эти спецэффекты, но меня они поразили. — Джон помолчал. Лазарус смерил его безразличным взглядом. — Теперь я собираюсь поразить вас — возьму эту штуковину и надену вам на уши, если не оставите в покое мою жену.

— Нет здесь никаких спецэффектов, мистер Мартин, — сказал Лазарус так тихо, что Джон с трудом сумел его расслышать. — Ваша жена сама пришла к нам, а не мы к ней. В том, чем мы занимаемся, нет ничего незаконного, и, уверен, вы в том сами только что убедились. К тому же наше отношение к просителям не зависит от того, одобряют или нет их супруги методы Лиги. Не сомневаюсь, вы меня поймете, мистер Мартин.

Джон сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Угрожать Лазарусу бессмысленно — все равно что дразнить гусей.

Нужно унять гнев... Джон пошел, как ему казалось, с козырей и — проиграл. У Лазаруса даже дыхание не участилось... Джон знал, что его брак рухнет, едва Джоанна узнает, что он замыслил. Потеряет жену, и она себя потеряет — навеки, если только ему не удастся пронять Лазаруса.

— Я — состоятельный человек, — вымолвил наконец Джон. — А вы знаете, что могут деньги. Рано или поздно я разоблачу вас. Отвяжитесь от моей жены, иначе вам не спасти свою шкуру. --">