Ирина Нельсон - Бессмертные (СИ)

побудет рядом, устроит Анжела, а потом снова уедет, прежде, чем тот начнет задавать неудобные вопросы.

— Вы в этом не одиноки, Анжелика.

— А если я решу одеваться вот так? — карие глаза полыхнули вызовом. — Вы не разлюбите меня?

Какой же, все-таки, умница у него любовник.

— Я люблю вас, а не вашу одежду.

И Дориан не врал.

Слезы любовника вызвали у Грея тепло в груди. Он уже и забыл, как приятно делать людям добро. И то, что происходило в ту ночь под звуки грозы, можно было назвать не иначе как любовью.

* * *

Дориан задумал бал. Пышное торжество с Анжеликой в качестве почетного гостя. Хотелось изумить как публику, так и любовника. Показать, что с ним могут считаться. Пусть с лицемерными улыбками, пусть за глаза его называют как угодно, но до оскорблений больше никто не посмеет опуститься. Хотелось заявить миру, что отныне и впредь Анжелика под его защитой.

Анжелика нервничала. Кусала чувственные губы, перебирала украшения и чисто по-женски заявляла, что ей совершенно нечего надеть. Дориан подарил ей платье и новые украшения, а ночью отлюбил так, что наутро мальчишка едва мог двигаться и ворчать. Но судя по его сытой улыбке, на любовника, наконец, снизошло умиротворение.

Приглашения Дориан раздавал четко ограниченному кругу людей: его партнерам по клубу, известному весьма широкими взглядами на любовь, да нескольким друзьям, которые уважали лично его. Единственный, кто выбился из общего ряда, был доктор Виктор Франкенштейн. Но то был друг Ванессы Айвс, а Ванессу окружали очень необычные люди. Ванессу Дориан навестил лично, а увидев, понял, что Анжелика сдержала обещание и исцелила его сердце. Ванесса навсегда останется для него добрым другом и прекрасной женщиной, фотографию которой Дориан сохранит со всем тщанием. Но тосковать больше не будет.

Когда они танцевали первый танец, Анжелика сияла. Печаль ушла из прекрасных карих глаз, а взгляд обещал бурную благодарность. Дориан был доволен.

Но чего он не ожидал, так это того, что доктор Франкенштейн явится на бал с его давней знакомой. Чахоточная шлюха постриглась, перекрасилась, посвежела и чувствовала себя просто превосходно. В своём нежно-розовом платье она выглядела совершеннейшей невинностью и смотрела на Дориана так, как будто видела впервые в жизни. Лишь необычно холодные руки выдавали, что с ней случилось что-то необычное. Интересно, что? Доктор изобрел лекарство от чахотки? Или это был какой-то эксперимент, из-за которого Брин потеряла память? Тогда откуда взялось имя Лили? Или же Лили прикрывалась иным именем?

— Я устала, — призналась Анжела. — И, кажется, шампанское ударило мне в голову.

— Утром вам будет лучше, — пообещал Дориан.

Вечер потрясло очередное событие — мисс Айвс стало дурно, и ей пришлось покинуть бал. Дориан вежливо справился о её здоровье и выкинул это из головы. Его ждало очередное приключение, имя которому было Лилия Франкенштейн. Загадочная девушка с ледяными руками и невинной улыбкой. Дориан догадывался, что Виктор поставил какой-то удачный эксперимент, но в чем он заключался?

Мимо Анжелики не прошел интерес Дориана. Но любовник промолчал. Даже взгляд карих глаз оставался спокойным, когда Дориан в очередной раз возвращался со свидания. Лишь отдавался с остервенением, непривычно жадно целуя, стараясь забрать как можно больше.

— Очередной ужин с мисс Франкенштейн?

— Вы против?

— А разве это имеет значение?

Горечь в голосе любовника шевельнула в душе остатки совести. Но отменять встречу было поздно. Дориан пошел на компромисс — после ужина завел Лили в ювелирный магазин, одарил её ожерельем и, купив кольцо в качестве извинений для Анжелики, поспешил домой.

Мир рухнул, когда он вошел в галерею. Его нежный мальчик, его Анжел в очередной раз фраппировал: картина, закрывающая вход в главный секрет его жизни, была сдвинута. Дориан мог бы отшутиться, мог бы придумать что-то, но Анжел был слишком умен…

Дориан пошел открывать его любимое шампанское.

Как и ожидалось, Анжел стоял перед портретом, внимательно рассматривая каждую черточку.

— Итак, вы раскрыли мой секрет, — мягко сказал Дориан, протягивая любовнику бокал с шампанским. — Я неизменен. Мои грехи проявляются только на холсте. Порой я обманывал себя, убеждал, что это не я. Разве не все мы воображаем себя лучше, чем мы есть? Это мой истинный облик, Анжелик. --">