Дарья Леонидовна Бобылёва - Вьюрки

трассе у кого-нибудь спросить, или поискать человека с работающим мобильником и спросить по мобильнику… Что спрашивать – не уточняли, потому что волновавшие дачников вопросы «куда делся поворот» и «что за странные вещи творятся во Вьюрках» звучали пока еще даже для них диковато.

Валерыч мобильником пользовался редко, у него был стариковский, с обычными кнопками и крупными цифрами. Он даже не взял его со стола, когда отправился блуждать по улицам с остальными озадаченными вьюрковцами. И только потом, от тревожно вглядывающегося в свои гаджеты молодняка он узнал, что ни у кого нет ни Сети, ни Интернета. Смартфоны, без которых младшие поколения дачников даже в туалет не ходили, а может, и не знали, как сходить туда правильно без советов из Сети, ослепли и оглохли. Но во Вьюрках такое иногда случалось само собой – Сеть то «сдувало», то «надувало» обратно.

Бодро и шумно Аксеновы вместе с Антошкой загрузились в машину, заляпанную наклейками, и, поревев и побуксовав исключительно для эффекта, покатили по неасфальтированной дороге вдоль реки. На тонированном заднем стекле подпрыгивала надпись «На Берлин!». Вскоре облачко оставленной Аксеновыми пыли только угадывалось вдали. Ехать до соседей было всего ничего, и кто-то особо глазастый даже утверждал, что видит какое-то движение среди игрушечных отсюда коттеджей.

Потом из Вьюрков ушел молчаливый мужик Саня – перелез через забор примерно в том месте, где раньше был поворот, а теперь загадочно темнел лес. Потом – семейство с Лесной улицы, они взяли с собой овчарку Найду: собака, мол, точно выведет, если вдруг заблудятся. Потом выехал к воротам в поле Бероев, но Светка подняла визг еще громче вчерашнего и колотила кулачками по его большому белому автомобилю, пока Бероев, матерясь, не сдался и не согласился ждать Аксеновых.

А вот кто первым вернулся… Солнце гремело в голове Валерыча багровым колоколом, и он, усевшись на колючую траву, начал вспоминать, чтобы отвлечься от жажды и перегрева, – кто же тогда вернулся и вел ли себя подозрительно. Кажется, это все-таки была пара собаководов – нюх животного они не переоценивали. Да, точно, они, и казались вполне нормальными, хоть и перепуганными.

Они вернулись вечером следующего дня, когда недоумение дачников уже перешло в смятение. Выбраться они пытались через лес, потому что в поле Найду выволочь не удалось, она отчего-то очень протестовала. Пришли собаководы грязные, исцарапанные, раздувшиеся от комариных укусов и оцепеневшие какие-то – наверное, от усталости. Жадно ели и пили, глядя в тарелки, на вопросы отвечали вяло. Одна овчарка была радостная, лупила хвостом по ножкам стола – она ведь вывела, справилась. А хозяева рассказали, точнее, из них буквально клещами вытянули, что в лесу они заблудились, никакой дороги так и не нашли, попали в непролазную чащу: шли целый день и забрели, видимо, бог знает куда. И все ходили, ходили там кругами, возвращаясь на то же место, а потом велели собаке искать дом, и она в конце концов их вывела обратно. Ночевать пришлось прямо под деревом, хорошо, что лето. Они все надеялись, что услышат машины или реку и иногда вроде бы слышали что-то – но везде оказывался лес. Это рассказывал муж, печальный и бородатый. И поглядывал на жену, а та молчала и кивала, поглощая гречку с тушенкой. Вот, вот что было в их поведении подозрительным, понял Валерыч и пожалел, что никому в поселке не успел об этом сказать.

Счастливое возвращение произвело на вьюрковцев гнетущее впечатление. Тем более что супруги уходили в строго заданном направлении – к дороге, по компасу. Никита Павлов залезал сначала на крышу сторожки, но ничего не разглядел, потом забрался, насколько смог, на самую высокую ель и объявил оттуда, что все по-прежнему – река, лес, поля с рощами на том берегу, а дальше не видно. Никита спустился расстроенный, сказал, что обзор плохой. Тогда прикинули примерное расположение дороги и вручили собаководам компас. Вернулись те уже без него, печальный муж объяснил, что потеряли во время блужданий.

Вернулся строитель – осталось, правда, неизвестным, был это первопроходец или кто-то из отправившихся его искать товарищей. В ответ на расспросы молчал и непонимающе хлопал глазами. Вернулся Никита Павлов, который впадал во все большую тревожность и наконец попытался покинуть Вьюрки через поле, привязав к забору кончик бельевой веревки, а с собой взяв оставшийся моток. Веревка довольно быстро --">